Томас последовал за ним по закрытому туннелю, пока не понял, что ужасные звуки зараженных стихли. Наконец человек добрался до ворот, ведущих в главный туннель, открыл их и шагнул внутрь. Он подождал, пока Томас и остальные сделают то же самое, и закрыл дверь. Стражники, все еще стоявшие там, где они их оставили, наблюдали за происходящим; затем один из них шагнул вперед, поднял цепь и снова запер ее. Звуки шизов превратились теперь в далекое эхо, которое могло быть чем угодно.

Томас и его друзья стояли тесно прижавшись друг к другу, образуя инстинктивный круг защиты. Алби и Минхо были спокойнее, чем когда-либо, Тереза выглядела такой же потрясенной, как и Томас. Он не мог отвести глаз от человека со странным знаком. ПОРОК - это хорошо.

Пока Томас размышлял над этим, мужчина подошел ближе к своей маленькой группе и остановился всего в паре футов от них. Секунду он смотрел в глаза каждому из них по очереди, а потом заговорил в первый раз:

«Вам, наверное, интересно, кто я такой,» сказал он. Его голос звучал тревожно. Слишком… жизнерадостно, чтобы соответствовать обстоятельствам. «Как и следовало ожидать. Вы видели бремя, которое я должен нести, тяжесть, которую я должен носить с собой. Три слова, друзья мои. Всего три слова. Но я надеюсь, что сегодняшний вечер научил вас, что это самые важные три слова в мире.»

«Кто ты такой?» Спросил Алби, вопрос, который все они задавали себе, и, конечно же, Томас тоже. «Вы… работаете здесь?»

Мужчина кивнул. «Меня зовут Джон Майкл. Я…» Он замолчал, кашляя и прижимая руку к груди. «Я был так… необходим этой организации. Однажды. Давным-давно. Это был я. Это был… я… кто собрал выживших. Лидеры. Собрал их здесь. У меня была идея, друзья мои. У меня… была… идея!» Последнее слово вырвалось у него с криком, слюна вылетела изо рта.

Томас сделал шаг назад, остальные последовали за ним.

«Но потом, видите ли,» продолжал Джон Майкл, его глаза стали чуть более дикими, а манера держаться-чуть более раздраженной, «потом я поймал Вспышку. Эта… проклятая… Вспышка. Я так упорно боролся, чтобы помочь нашим собратьям-людям.» Его голова опустилась, по щекам потекли слезы. «Это несправедливо, что я должен быть тем, кто поймал это. Скоро я буду жить с…» его взгляд скользнул мимо них, сквозь них, и сфокусировался на клетках по другую сторону туннеля. Яма.

«Но тогда… Нет,» сказал он. «Нет, мы не допустим такого недостойного конца для меня. Не для меня. Не для человека, который основа Коалицию по Последствиям от Вспышек, боролся за ее выживание, проповедовал ее важность. Вы бы просили такого человека в эту яму? Я спрашиваю вас сейчас. Ты бы хотел?»

Мужчина впал в истерику, глядя прямо на Томаса. «Ты бы… хотел?»

Томас непреклонно покачал головой, чувствуя себя более испуганным, чем он был весь день.

Джон Майкл придвинулся на полшага ближе к группе, слегка потеряв равновесие. Все его лицо блестело от слез.

«Я здесь не для того, чтобы просить вас об одолжении,» сказал он. «Я здесь, чтобы сказать вам, что у нас нет выбора. Это твоя… обязанность помогать таким людям, как я. Помогите будущим людям вроде меня. Вы меня понимаете?» Он подчеркнул последнюю фразу с душераздирающей грустью.

Стражники поблизости ничего не делали, просто стояли, словно вырезанные из воска. Из-за теней невозможно было разглядеть их глаза.

«Мы… понимаем,» произнесла Тереза гораздо более твердым голосом, чем мог бы сказать Томас. «Нам очень жаль, что вы заразились. Большинство наших родителей тоже заболели, так что мы знаем, каково это.»

Лицо мужчины внезапно превратилось в отвратительную дрожащую красную маску. Его глаза вылезли из орбит, когда он разразился гневной тирадой.

«Ты даже не представляешь, что это такое!» закричал он срывающимся голосом. «Как ты можешь пытаться сбежать, убегая от нашего шанса вылечиться!»

Мужчина едва держал себя в руках. Томас не знал, сколько еще он сможет вынести из этой передряги. Минхо прошел мимо Томаса и встал прямо перед Джоном Майклом. Поразительно, но охранники не делали ничего, чтобы вмешаться.

«Мы никуда не собирались идти,» сказал Минхо, изо всех сил стараясь говорить спокойно. «И мне кажется неправильно так относиться к нам.»

«Кто ты такой…» на полуслове мужчина бросился вперед, протягивая руки к горлу Минхо. Он поймал его прежде, чем Минхо успел пошевелиться, и обеими руками схватил мальчика за шею, когда они упали на землю. Джон Майкл быстро вскарабкался на него, затем всем своим весом навалился на горло Минхо, прижимая его к земле.

Минхо брыкался, выгибал спину, рвал руки мужчины. И все это время издавал какой-то придушенный сдавленный звук. Томас двинулся было на помощь, хотя понятия не имел, что делать, но Алби отбросил его в сторону и нырнул, врезавшись плечом в Джона Майкла, сбив его с Минхо, который сел, тяжело дыша.

Томас наблюдал, как Алби и Джон Майкл перевернулись пару раз, каждый из них изо всех сил старался оказаться сверху. Затем мужчина оседлал Алби так же, как и Минхо. Томас не успел пошевелиться, как Минхо вскочил на ноги и бросился спасать друга. Минхо опрокинул Джона Майкла, его инерция швырнула мужчину на землю.

Охранники вышли из оцепенения и подошли, чтобы остановить внезапное насилие.

«Хорошо,» сказала женщина-охранник спокойным голосом. «Достаточно. Он явно нездоров.»

Ни Минхо, ни Алби не сделали ни единого движения, которое указывало бы на то, что они слышали хоть слово из того, что она сказала.

Охранница взвела курок оружия, а затем закричала гораздо громче: «Стоп! Все!»

Томас и Тереза ухитрились схватить своих друзей за грудки и оттащить подальше от упавшего мужчины. Вскоре все они стояли, пытаясь отдышаться, глядя на взрослого мужчину, который теперь лежал на земле слабый и похожий на ребенка, с кровоточащим носом и распухшей губой. Затем, снова шокировав всех, даже охранников, судя по всему, он встал на колени и сложил руки вместе, вытянув их перед грудью, переплетя пальцы так крепко, что они заблестели белизной.

«Пожалуйста,» сказал он дрожащим голосом. «Пожалуйста, не судите меня. Пожалуйста, спаси меня. Если не я, то те, кто придет после. Пожалуйста, я умоляю тебя. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.» Теперь каждое его слово было хныканьем, слезы текли из его лица, как будто открытый кран тек из его глаз. Плечи его тряслись,