По уму, следовало бы ещё побродить по округе, собирая информацию и изучая жизнь чужаков в естественных условиях, но я насмотрелся досыта и хотел домой. Поэтому сварил макарон с тушенкой, позавтракал, заправившись на обещавший стать трудным день, и пошел бродить по извилистому лабиринту. Пытался найти точку перехода. Следопыт из меня не самый лучший, как-то прежде не возникала необходимость в развитии этого навыка. Тем не менее, кое-что понимаю, по своим следам пройти могу — если идти медленно и постоянно останавливаться, сверяясь с собственной памятью.

Дойдя до нужного места, осмотрелся вокруг и, повинуясь рефлексам, установил «глиняного болвана». Вряд ли мне здесь что-то угрожает, но привычка к осторожности прежде не раз спасала, поэтому не будем её ломать. Так, ладно. Я нашел переход, что дальше? Как его активировать? В первый раз, насколько я понимаю, он открылся либо благодаря случайности, либо незаметно помог мой подселенец. Обращаться к нему за помощью желания нет совершенно, его пробуждения меня пугают и страха я не стыжусь. Даже смерть не пугает — страшно перестать быть собой.

Потребовались сутки, чтобы вычленить флуктуацию пространства, и ещё одни, чтобы примерно разобраться, как запускается механизм переноса. Сначала прошелся по всем доступным мне диапазонам, проверяя отклик и сравнивая с таким же на расстоянии сотни метров, затем попробовал воздействовать на найденные странности. Медленно, осторожно. Несколько раз ловил себя на возвращающемся чувстве изменения сознания, я начинал видеть и понимать намного больше, чем обычно, появлялись лишние измерения, восприятие которых не вызывало труда. В такие моменты я сразу прекращал исследования и отдыхал, мрачно думая, что частота приступов понемногу нарастает.

Родина встретила дождем. Бразилия ведь не особо далеко от России, если брать глобально, верно? Поэтому — Родина.

Дон Педро ожидаемо свалил, чему я совершенно не расстроился. Мобильник сел, к тому же, экран оказался раздавленным — уж слишком усердно я ползал по камням и буеракам. Впрочем, это тоже ничуть меня не расстроило. Причин в возвращении домой под личиной обычного человека не осталось совершенно никаких. Хотя немного жаль парня, чьей личностью я воспользовался, но, думаю, Фролов вычистит лишнее из баз данных. Скрывать что-либо от старого… кто он мне? Друг, коллега? Не чужой человек точно, однако и близким не стал. Короче говоря, пообщаться с безопасником необходимо, причем желательно — в ближайшее время.

Еще нужно обязательно встретиться с Даниилом. Один из лучших медиков человечества сразу увидит, как на организм повлияло пребывание в ином мире, насколько я изменился под воздействием чуждых условий. То, что изменения есть, несомненно. Оболочка подаёт странные сигналы, требуя больше энергии, обоняние стало куда тоньше, зрение чуть просело. Поймал себя на резкости движений и только тогда осознал, что в теле идут непонятные процессы, отчего безумно хочется жрать. Запасов не осталось, всё пошло в котел. Короче говоря, общение с целителем остро необходимо, если не хочу внезапно утратить человеческую внешность. Насчет внутреннего содержания я уже давно не обольщаюсь. Итак, решено: возвращаться домой буду через ментал.

Первоначальному плану не суждено было сбыться — прямо перед тем, как я собрался покинуть окрестности Амазонского Пекла, меня перехватили. Зов пришел необычный, от работавшего в нашем институте ментата. Моисей Львович Коробков очень желал меня видеть, причем лично и чрезвычайно срочно, о чем мне и сообщил мой коллега. В общем-то, для не-псиона, которым являлся мой формальный руководитель, такой способ связи оставался, пожалуй, единственно возможным в ситуации, когда мой сотовый безвременно почил. Что ж, загляну в институт, благо, много времени это, надеюсь, не займет. Даже интересно, откуда такая срочность.

Навестись на сознание не-псиона сложно, но в данном случае в мою пользу играло два фактора. Во-первых, Коробка я давно знал и его характеристики хорошо изучил. Во-вторых, он беззастенчиво пользовался служебным положением и ещё несколько лет назад мы с Покойником подселили в него мелкого духа, занимавшегося лечением организма. Так что, в определенном смысле, в ментале Моисей Львович «сиял», и вполне мог служить маяком.

В тот момент, когда я появился в его кабинете, там находился неизвестный мне мужчина. Они что-то обсуждали на слегка повышенных тонах — с Коробком иначе не получается. Едва я шагнул в кабинет, совещание мгновенно окончилось, незнакомец быстро откланялся, и его можно понять — внезапно пространство идет волнами, по помещению разливается потусторонний холод, в голове слышатся стоны и из ниоткуда в комнату шагает здоровенный мужик в камуфляже, с большим рюкзаком, мрачным выражением лица. Тут любой захочет свалить.

Первые десять минут ушло на рассказ. Коробок не сразу поверил, что я побывал в ином мире, зато уж когда поверил…

— Невероятно! Просто немыслимо! — Коробок бегал по кабинету, словно сзади кто-то приделал к нему маленький моторчик. — Это, конечно, многое объясняет. Надеюсь, ты взял пробы грунта или местной фауны?

Возбуждение Моисея Львовича носило малость эгоистичный оттенок. Слишком уж невообразимые, необъятные перспективы откроются перед возглавляемым Коробком научным сообществом, если рассказанное мною вдруг окажется правдой. Похоже, руководитель Института Псионики испытывал сейчас нечто схожее с чувствами обычного ученого-бюджетника, которому вдруг сообщили о скоропостижной кончине какого-нибудь восточного султана, оставившего ему в наследство несколько миллиардов долларов, яхту, дворец и собственный гарем в придачу. Слишком уж похоже на сказку, чтобы быть правдой.

Я пожал плечами.

— Сувениров не захватил. От тех тварей, что я убил при первой встрече, ничего не осталось, я проверил. Их тела разлагаются там столь же быстро, как и в нашем мире.

Можно было, наверное, сунуть в карман на память пару веточек местной растительности, что-то я об этом вовремя не подумал. Находился в раздрае после всех событий, в первую очередь после обнаружения чужака в себе. Да и сейчас не особо спокоен, себе-то врать не надо.

— Расскажи-ка еще раз поподробнее, как ты там очутился? — попросил Коробков.

Вместо очередного пересказа своих приключений я отправил ему мыслеобраз — своего рода запись собственных воспоминаний, воспринимать которую может и обычный человек. Конечно, мои ощущения в ментальном диапазоне этим способом я передать не смогу, но визуальные образы, обонятельные и тактильные — вполне. Чем меньше информации передаёшь, тем проще. Другое дело, что все эти образы могут оказаться и плодом моего воображения, которое развито у псионов ничуть не хуже, чем у людей.

С минуту Коробок стоял молча, вытаращившись в пространство, и поминутно открывая рот, словно вытащенная из воды рыба. Я не мешал. Затем он шумно выдохнул, и его взгляд обрел, наконец, осмысленность.

— Уффф… А снова отыскать это место сможешь?

— Направление на портал я теперь чувствую постоянно, — заверил своего собеседника я, и увидел, как в его глазах загорелся огонек азарта. — Думаю, я даже мог бы попытаться открыть проход в другой подходящей локации. Правда, энергии на это уйдет слишком много. Не знаю почему, но мне кажется, что можно попытаться сделать это на месте других бывших Гнезд. Возможно, чужаки выбирали их расположение неспроста. Но ничего гарантировать не могу.