— Нам не выстоять в одиночку.

— Но какова цена сделки?

— Ли заинтересованы в беспошлинном торговом пути через Северное море в течение десяти лет.

— Но это же обеспечивает львиную долю поступлений в казну Ганзы.

— Я убежден, что мы придем к разумному компромиссу, выгодному для обеих сторон.

— Компромисс — это взаимный проигрыш. Всегда.

— В сложившейся ситуации иного выбора нет. Я готов переплатить за армию Неспящих, чтобы она не оказалась по ту сторону границы.

Старый советник прикрыл глаза и несколько мгновений помолчал.

— Торговля с Чжунго была всегда. Но брак, Герхард?..

— Это не моя прихоть, а вынужденная мера. Клан Ли требует твердых гарантий нерушимости союза. Это знак большой чести.

— Конечно, но может, стоило все же… — в последней попытке отстоять свою точку зрения произнес советник Юнг с нарочитой мягкостью.

Терпение Герхарда лопнуло.

— Я принял жезл мессера! И не нуждаюсь в непрошеных советниках, — отрезал он ледяным тоном.

Юнг осекся и смерил его долгим взглядом. Лука громко отхлебнул большой глоток какао и, обжегшись, закашлялся, но в его сторону никто не повернулся.

— А ты изменился, Герхард.

Советник медленно отодвинул чашку травяного чая, к которому он даже не притронулся, отвесил ироничный поклон и дал знак камердинеру, чтобы тот выкатил его кресло из оранжереи. Повисло тягостное молчание.

— Герхард… — начал было Вольф.

— Ох, хоть ты, братец, обойдись на сей раз без обычных нравоучений и дай мне спокойно выпить чашку кофе.

— И все же. Не стоило так грубо. Юнг был нашим наставником с самого детства… И если бы не он…

— Но мы давно уже не дети, Вольф! Как мне требовать уважения и беспрекословного подчинения от магистратов и генералов, если я не добьюсь этого в собственной семье? Будь так любезен, донеси эту простую и, казалось бы, очевидную истину до старика. И проследи, чтобы его имени не было в списке приглашенных на свадебное торжество.

Вольф коротко кивнул, признавая не столько правоту, сколько власть брата.

Глава 15

На следующий день на дворцовой площади был назначен торжественный смотр армии киборгов. Народ стал собираться еще с раннего утра. Играла бравурная музыка, развевались стяги с гербами магистратов Ганзы, бюргеры покупали с лотков карамельные яблоки и пунш. Без четверти двенадцать по главному проспекту двинулась длинная колонна черных бронированных фур. Выстроившись в линию, они растянулись на три квартала, полностью перекрыв движение транспорта.

Когда минутная стрелка замерла за пять делений до полудня, двери с тихим шипением открылись, и из фур начали выпрыгивать киборги в боевом снаряжении. Ровным строем они промаршировали на площадь и выстроились в каре. Бесшумно спланировавший аэромобиль доставил Ли Чи и двух ее советников. По случаю парада ханьская принцесса была одета в черный брючный костюм простого кроя.

Как только ее крохотная ножка ступила на брусчатку, музыка, запнувшись было, заиграла с новой силой. Ветер стих, знамена и вымпелы безвольно опали. На лицах людей, еще недавно полных радостного ожидания, читались страх и враждебность. Где-то безутешно заплакал младенец. Часы на дворцовой площади мерно пробили двенадцать раз.

Оркестр грянул в литавры и медные трубы, мессер Герхард Вагнер и Ли Чи в окружении генералов в форменных мундирах неспешно двинулись вдоль строя. Вольф, Лука и Тео наблюдали за парадом, стоя на украшенной лентами трибуне.

— Титановый экзоскелет, сращенный с искусственным интеллектом, — пояснял на ходу один из советников ханьской принцессы. — Командующий может в мгновение ока внедриться в сознание любого из солдат, увидеть поле боя с множества разных точек. Солдат-киборг безоговорочно предан, не задает вопросов, исполнит с расторопностью и точностью любой приказ — даже тот, который означает верную гибель.

Во взгляде мессера проскальзывало горделивое удовольствие мальчишки, выстроившего на паркетном полу гостиной коллекцию оловянных солдатиков.

— Армия безупречных солдат, не знающих страха, не нуждающихся в сне, не страдающих от голода и жажды. Это ли не торжество науки и технологий? — улыбнулась Ли Чи.

После того как мессер поднялся на трибуну, чтобы произнести короткую речь, Вольф с племянниками подошел поприветствовать Ли Чи.

— Поистине впечатляющее и устрашающее зрелище, госпожа Ли. Полагаю, у армии Неспящих будет не так много случаев проявить себя в бою: противник бросится наутек, как только увидит эти убийственные машины.

Ли Чи слегка склонила голову, скромно принимая похвалу.

— Война — великое дело для государства. Это почва жизни и смерти. Но без явного перевеса сил лезвия мечей притупляются и копья обламываются. Одержать победу в ста сражениях не так прекрасно, как покорить чужую армию, даже не вступая в бой. Не так ли, молодой Вагнер?

Тео стал пунцовым и пролепетал что-то невнятное.

— Поверь, это лишь малая толика военной мощи Чжунго, — произнесла Ли Чи, обращаясь к юному наследнику клана, но скорее адресуя слова Вольфу. — И в свете грядущего союза наших семей я вижу своим долгом показать наследнику клана Вагнеров все великолепие Поднебесной империи.

Тео бросил быстрый взгляд на Вольфа, словно для того, чтобы убедиться, что не ослышался и все это происходит наяву.

— Вы предлагаете отправиться в путешествие?

— По всему континенту, от океана до океана, если только мое скромное общество не наскучит тебе за время пути, — рассмеялась Ли Чи. — Так что?

— С огромной радостью! То есть… если только отец не против, конечно, — осекся Тео.

— Не сомневаюсь, что мы с твоим дядюшкой найдем веские доводы, чтобы убедить его, — улыбнулась Ли Чи.

Вольф коротко кивнул, сохраняя невозмутимое выражение лица, и только Лука заметил, как побелели костяшки его пальцев, которые он сложил в замок за спиной.

Едва стемнело, Лука вышел в сад, чтобы подышать ночным воздухом, вытряхнуть из головы все пустые разговоры и сутолоку прошедшего дня и, если повезет, увидеться с Мией. Он по привычке избегал хорошо освещенных дорожек, предпочитая пройтись по мягко пружинящему под ногами газону. Мию он встретил у старого колодца. Ему показалось, что она чем-то огорчена, но на все его вопросы она только тихо качала головой.

— Ты уже видела лиловые лотосы, которые распустились в маленьком прудике там, в восточной стороне парка?

Она снова покачала головой, он протянул руку и увлек ее за собой. В воздухе плыл густой, тягучий аромат сирени и белой акации — в дворцовом парке их цветение не ограничивалось парой недель в конце мая, а растягивалось на все лето и осень, до первых заморозков. В лунном свете все казалось покрытым легчайшим серебряным напылением. Держась за руки, они бежали по траве, вздымая в черное небо искры