Зельда всучила мне маленький букет из белых шелковых калл.

– Ну как, готовы?

С моих губ сорвался глубокий вздох.

– Конечно. – Внезапно я почувствовала, что трезвею, и это было вовсе некстати – терять алкогольную эйфорию.

Когда я появилась на пороге двери, ведущей к небольшому алтарю, Чэнс уже ждал меня, скрестив руки. Он был в той же великолепно сидящей строгой черной рубашке, что и во время ужина, но к карману спереди была пристегнута маленькая бутоньерка. Чэнс казался потрясающе красивым и таким… да, тоже взвинченным. Это был самый странный опыт за всю мою жизнь.

Музыка продолжала играть, и я сделала несколько очень медленных шагов к Чэнсу. Сердце бешено колотилось, словно пытаясь вырваться из-под кружевной ткани, стягивающей мою грудь. На полпути к алтарю я запуталась в длинном подоле платья и чуть не упала. Чэнс хихикнул, не в силах сдержать смех, и я последовала его примеру. Это маленькое происшествие разрядило обстановку, и я уже спокойно проделала оставшийся путь до алтаря.

Зельда, стоявшая за моей спиной, указала на букет. Очевидно, она исполняла роль подружки невесты. «Элвис» заговорил:

– Дорогие влюбленные, мы собрались здесь сегодня, чтобы засвидетельствовать соединение Чэнса Энгельберта Найтмена и Обри Элизабет Блум в святом браке…

– Энгельберт – это правда, что ли?

Чэнс подмигнул мне и прошептал:

– Ну, не совсем так.

Между тем «Элвис» продолжал:

– …который является блаженным состоянием, установленным Самим Богом от начала времен, и подходить к нему надо благоговейно, благоразумно, трезво и в страхе Божьем, а не необдуманно и легкомысленно…

– Ну, насчет трезвости это он явно загнул, – ухмыльнулся Чэнс.

– Если в этом собрании есть кто-нибудь, кто может указать причину, по которой этот брак не может быть заключен, пусть говорит сейчас или никогда.

Мы оба оглянулись на пустые ряды кресел. В часовне царила такая тишина, что можно было слышать, как муха летит.

– Кто выдает эту женщину замуж за этого мужчину?

– Я отдаю, – ответила за моей спиной Зельда.

– Будете использовать стандартные брачные обеты или есть свой вариант?

Мы ответили одновременно.

– Стандартные, – произнесла я, в то время как Чэнс выпалил:

– А у меня есть своя версия.

– Своя версия, вот как? – прошептала я.

– Конечно. – Он улыбнулся.

– Начнем тогда с невесты. – Элвис зачитал обычные слова обета, а я послушно повторяла за ним.

Настал черед Чэнса приносить клятвы.

Он помолчал немного, закрыл глаза, а затем пристально посмотрел мне в лицо, беря за руку.

– Обри, через несколько секунд после нашей встречи, как только ты открыла свой прелестный ротик и обозвала меня козлом, я понял, что тебе палец в рот не клади. Поначалу я подумал, что ты слишком много о себе возомнила, и вообще такая надутая, чопорная и холодная, а потом догадался, что это всего-навсего защитный механизм. Тебя глубоко обидели в прошлом, и ты больше не хочешь никого подпускать к себе. Иногда случается так, что те люди, которые воздвигают самые высокие барьеры между собой и миром, обладают наиболее нежными сердцами. Моя бабушка любила повторять: «Если ты хочешь узнать, доброе ли у человека сердце, посмотри, как он обращается с животными или теми, кто ничего не может дать ему взамен». По какой-то неведомой причине ты все же решила поверить случайному знакомому и провести с ним достаточно времени, чтобы я убедился: у тебя самое доброе сердце на свете. Внутри ты так же прекрасна, как и снаружи. Ты превратила вынужденную поездку в самое чудесное приключение в моей жизни. Ты даже представить не можешь, что для меня значит время, проведенное с тобой. Даже если для тебя все это не так важно, прошу тебя, помни, что ты заслуживаешь счастья.

На мои глаза навернулись слезы.

О, Боже.

Он застал меня врасплох с этим признанием, и я просто потеряла дар речи. Это были прекрасные слова, но звучали они точно завуалированное прощание.

В выражении его лица не было ничего издевательского. Он действительно думал так, как говорил.

Я не слышала ничего из того, что потом произносил «Элвис», пока до моего слуха не донеслись слова:

– …в соответствии с законами штата Невада и властью, которой я наделен, я провозглашаю вас мужем и женой. Теперь жених может поцеловать невесту.

Я отвела взгляд от Чэнса и принялась энергично крутить головой, показывая «Элвису», что хочу пропустить эту часть обряда, что мы не будем этого делать.

– Мы не будем целоваться.

Неожиданно большие теплые ладони Чэнса обхватили мое лицо, и он склонился ко мне со словами:

– Черта с два не будем!

В ту же секунду он жадно приник к моим губам. У меня подкосились ноги. Сердце бешено заколотилось, когда он всем телом прижался ко мне, без тени смущения заставив меня открыть рот языком, который тотчас же принялся настойчиво изучать мой. Не в силах противостоять его сладостному дыханию, я приоткрыла рот шире, впуская его. Чэнс застонал, а я невольно подняла руку и запустила пальцы в его шелковистые волосы. Он на мгновение прервал поцелуй, чтобы слегка укусить меня за нижнюю губу, и тут же отпустил ее. После этого поцелуи стали еще более жадными. Я представления не имела, как долго это продолжалось, так как совершенно потеряла счет времени.

«Элвис» кашлянул.

– Хорошо. Это все очень мило, но другая пара ждет своей очереди на церемонию.

Чэнс, наконец, оторвался от меня.

Почти в полубессознательном состоянии я посмотрела на него. Волосы его были взъерошены моими пальцами. Его взгляд буквально пронизывал меня. Чэнс казался почти таким же ошарашенным, как и я.

Твою мать, что же это такое?

Наше настроение изменилось, когда, выходя из часовни, мы обнаружили еще две пары, ожидающие своей очереди в зале. Первая пара выглядела так, словно им не терпелось скорее покончить с церемонией и прямо здесь приступить к медовому месяцу. Жених был наряжен в костюм цвета американского флага – красные штаны и синий пиджак со звездами, белую рубашку и красно-белый полосатый галстук. Когда он оторвался от губ фальшивой невесты, к которым прилип, словно вакуумная присоска, то поднял ее на руки, и тут я увидела, что она тоже в соответствующем прикиде – бикини в виде звездно-полосатого флага.

– Вы говорите по-русски? – спросил «жених» «Элвиса», который вышел вслед за нами в зал. По пятам за ним шла Зельда.

«Элвис» отрицательно покачал головой.

– Проведение церемонии на двух языках – за отдельную плату. Надо записываться заранее.

– Отдельная плата – это сколько?

– Сто пятьдесят долларов. Придется платить переводчику.

Патриотически настроенный жених полез в карман и вытащил небольшую скомканную пачку банкнот. Он нахмурился, а «невеста»