А вместо этого надо тащиться на дачу. Полтора часа на дорогу, там часа четыре, а потом еще полтора часа обратно. Я не хочу ехать! Но при этом мне еще и стыдно, потому что я думаю о себе, а не о том, что надо помочь бабушке. Вот такая я эгоистичная дрянь. Но как же обидно, господи! Как нечеловечески обидно! Почему именно сегодня?!

– Ты…плачешь что ли? – проговорил вдруг растерянно Кирилл.– Крис, да что случилось? Помощь нужна?

– Нет, я просто не могу сегодня, – сказала я чуть более трагичным голосом, чем собиралась. – У меня семейные дела.

– Весь день?

– Скорее всего.

– Хочешь, в другое время встретимся?

– Я бы очень хотела, но я до вечера буду занята.

– Да что там у тебя такое? – рявкнул потерявший терпение Царев. – Скажешь? Или это секрет какой-то?

– Не секрет. Я…я должна съездить помочь бабушке.

– Хочешь я тебя отвезу?

Хочу ли я, чтобы Кирилл, одетый так, словно сошел со страниц каталога молодежной моды, вез меня в своей крутой машине на нашу дачу? Где старенький домик, деревянный туалет на улице и бабушка в калошах и протертом ватнике? Нет. Нет. Нет!!!

– Мне на дачу. Это далеко.

– Тем более давай отвезу, у меня все равно сегодня свободный день, я ничего не планировал.

Мне от неловкости даже жарко стало. Я не знала, как объяснить Кириллу, почему не хочу принимать его помощь.

– Там плохие дороги, – попыталась я воззвать к его здравому смыслу, – и еще у нас такая дача…ну не крутая, а самая обычная. И там надо будет бабушке помочь в огороде: компостную яму закопать, полы в домике помыть, отпугиватели для мышей разложить…А ты же…ну такой…

Господи, что я несу! Компост, мыши…да он сейчас просто бросит трубку и будет прав.

– А в чем проблема? – голос у Царева вдруг стал подчеркнуто сухим. – Ты сомневаешься, что я с этим справлюсь?

– Нет, – пролепетала я, – что ты, не сомневаюсь. Просто…

– Если нет, тогда я за тобой через час заеду. Будь готова.

– Царев, – я вдруг сообразила, что перспектива ехать с ним на дачу из сомнительной превращается во вполне себе реальную, – если ты думаешь, что можешь решать…

Но в телефоне уже были только гудки.

Чееерт!

Я простонала и упала на кровать. Ситуация из просто неприятной становилась очень стыдной. Но судя по всему, вариантов откатиться к первоначальным настройкам у меня уже не было.

Через час я с полыхающими щеками села в хищную черную машину, припаркованную у подъезда, молясь, чтобы маме не пришло в голову посмотреть в окно. Понятно, что бабушка потом доложит ей о том, с кем я приехала на дачу, но это будет потом. Не сейчас.

– Привет, – Царев был отчего-то в отличном настроении, – куда едем, детка?

Я была в настолько разобранном состоянии, что пропустила мимо ушей ненавистную «детку» и послушно назвала адрес.

– Час всего ехать, – сообщил он, когда навигатор выстроил маршрут. – Разве ж это далеко? И трасса вроде нормальная, где ты там плохие дороги видела?

– В самой деревне, – буркнула я.

– Да ладно, Мышонок, не бойся, не застрянем! – подмигнул мне Кирилл.

А чего он такой веселый? Он еще не представляет уровень эстетического охренения, который его ждет. И я снимаю с себя всю ответственность за это. Сам виноват! Я предупреждала!

Царев полистал плейлист и включил что-то. Снова британский рок – у него явно была слабость к этому музыкальному направлению.

Эту песню, кстати, я не слышала раньше, но определенно послушала бы потом еще раз. Пробирающая насквозь музыка, рваный ритм – я такое любила. Музыкальный вкус у нас с Царевым на удивление совпадал.

Вот только от первых же слов, пропетых невероятным голосом солиста, я поперхнулась, судорожно закашлялась и поняла, что краснею.

—First I’m gonna fuck you and then we’ll make love…

Боже, мы оба слышим это?!

И оба…понимаем?

– Черт, – Царев остановил песню и с ухмылкой поглядел на меня, – не поверишь, отвык, что кто-то кроме меня понимает текст моих любимых песен. Выдыхай, Мышонок, это просто музыка.

– Хорошая…музыка… – прошептала я своим коленям, не рискуя поднять глаза на Кирилла.

– Отличная, – подтвердил он, не переставая ухмыляться. – «The Mission», исполняют готический рок. Довольно старенькая группа, кстати. Так что, переключить или дослушаем?

– Дослушаем, – я выпрямилась и решительно выпятила вперед подбородок.

Мне ведь не десять лет, чтобы я смущалась, как школьница?

– Ну давай, – Царев хмыкнул и нажал на плэй.

Следующие четыре минуты мы слушали песню – очень пронзительную, откровенную и невероятно…возбуждающую. И от того, что мы оба это слышали и оба понимали каждое, черт возьми, слово, было такое ощущение, что мы порнографию смотрим. Вдвоем.

– А «lust» это… – прерывающимся голосом спросила я.

– Похоть, – хрипло сказал Кирилл.

– А…

До конца песни мы оба больше не произнесли ни слова.

С последним аккордом Царев нажал на стоп. Я знала, что у меня сейчас было красное смущенное лицо, а еще вдобавок во рту пересохло так, словно там открылся филиал пустыни. Я поминутно облизывала губы и чувствовала себя так, словно вся кровь в моем теле устремилась вниз, вызывая внизу живота тяжелое странное томление. Кирилл тоже выглядел взбудораженным. В полной тишине было хорошо слышно его прерывистое дыхание. Внезапно он рассмеялся низким, вибрирующим смехом:

– После этого прям покурить охота. Никогда не смогу теперь эту песню слушать спокойно.

И действительно затормозил на обочине, включив аварийку.

Пока Царев торопливо курил, странно переминаясь с ноги на ногу, я быстро глянула название песни и группы, запоминая. Я обязательно переслушаю ее дома. Обязательно.

Кирилл нырнул обратно в машину и плюхнулся за руль.

– Все, – категорично сказал он, – никакой больше музыки на сегодня. А то блин не доедем до твоей дачи.

И нажал на газ.