Но паршивый заяц сильно подпортил репутацию. Вот кто разболтал Магистру, что косой когда-то мяукал? Наверняка один из поварят. К этому промаху добавился и другой: из казны Ордена уплыли деньги Генриха. Погиб же и ничего так и не подписал, сукин сын. То есть дочь.

Длинноносый нотариус в лиловом платье поклонился и положил на стол пять свитков.

— Теперь всё в порядке? — спросил Конрад. — Никто не подкопается?

— Пришлось применить все связи, чтобы достать фамильную печать Таупаделей. — Нотариус медово улыбнулся. — Не беспокойтесь, бумаги абсолютно законны. Всё наследство достанется Ордену, ни один эксперт не опровергнет подлинность подписи и оттиска.

Комтур грохнул на стол мешочек с золотом. Нотариус принялся пересчитывать дукаты.

* * *

Бургграф Нюрнберга Фридрих давно не испытывал такого недоумения. С того утра, когда в постели герцогини де Грандсон обнаружили барана. С одной стороны, агнец — животное чистое, и дьявол не может им обернуться. Значит, в колдовстве герцогиню обвинить не получается.

С другой стороны — баран. В постели. С герцогиней!

Но сейчас всё оказалось ещё запутаннее: вассал Фридриха судился с самим Тевтонским орденом. Графу не хотелось пускать Орден на свои земли, не хотелось и выкупать их. Таупадели же всегда присылали отличных, верных бойцов.

Нельзя ссориться с прусскими рыцарями. А подставлять им грудь — можно? Живо заведут свои порядки. Кроме того, после поражения в битве под Танненбергом тевтонцы теряли вес, как больной сукоткой: новый король отказал великому магистру во встрече.

Фридрих должен заступиться за вассала. Правда, молодой Таупадель вызывал брезгливость. Весь оплывший, словно догорающая свеча, в ярком модном костюме, левая половина которого лоснится розовым, правая — голубым. Его отец сокрушал сарацин, покорял ристалища, — а это что?!

Решение барона фон Зайда, разбиравшего дело до того, Орден не устроило. Отдавать же вопросы о разделе своих земель на откуп епископа Фридрих не хотел.

Молодой Таупадель, в зелёной шляпе с пером до пояса, бубнил:

— Уважаемый суд, Грета мне даже не родная сестра. Отец нашёл её ночью у часовни, когда молился о моей покойной матери, и привёл в замок. Он говорил, что двоюродная тётка просила приютить своего отпрыска. Так ли это? Никакого письма от тётки я не видел, возможно, его и не было. Однако отец дал Грете свою фамилию и растил как родную, во многом ущемляя законного сына, то есть меня.

— Расскажите о вашем вступлении в Тевтонский орден, — перебил помощник Фридриха, солтыс.

В зал Нюрнбергского замка обычно вмещалось человек двадцать, а сейчас набилось больше сотни. Сидел только суд, остальные толпились кругом. Генрих промокнул лоб кружевным платком, всхлипнул и сообщил:

— В ту злополучную ночь мне пришлось отлучиться по важному делу, отец же никогда не выпускал мои бумаги из-под контроля. Он вручил грамоты моей, с позволения сказать, сестрёнке, и отправил её в Пруссию. Я, настоящий наследник Таупаделей, никогда не вступал в Орден. Ваша светлость, претензии ответчика на наследство необоснованны.

Хаускомтур Мариенбурга Конрад невзначай распахнул полу своего белого плаща и провёл рукой по туго набитому мешочку. До заседания этот посланец Магистра подходил, ластился, болтал о щедрости и вечной дружбе. Фридрих сделал вид, что не замечает кокетливого взгляда.

— Кто может подтвердить вашу личность? — спросил солтыс.

Из толпы протиснулись вперёд шестеро — ключница, приодевшаяся по такому случаю, монах и четверо слуг старого Эштеля фон Таупаделя.

Солтыс покачал головой:

— Кто-нибудь из благородных?

Генрих развёл руками, широкие рукава чуть не волочились по полу.

— Отец вёл жизнь аскета, к сожалению. Мы никуда не выезжали и не звали к себе.

Конрад усмехнулся и подбоченился. Сейчас он выиграет процесс, и Магистр отменит наказание, данное за того зайца. Может быть, даже великим комтуром назначит. Давно пора.

Фридрих сделал знак двумя пальцами. Поднялся старик — нотариус бургграфа — и кинул на пол несколько свитков:

— Бумаги, предоставленные Орденом, поддельные. Здесь не печать фон Таупаделя, слово чести.

Это «слово чести» прекрасно заменило протоколы испытаний, аттестат аккредитации лаборатории и ещё три тома бумаг, так что окрестные дубовые рощи вздохнули с облегчением. Правда, их потом всё равно свели на выплавку стали для заводов Нового времени, но что уж поделать.

Брат Конрад смял свою шапочку в кулаке и вцепился в жидкие патлы. Солтыс мерно читал вердикт, признающий право Генриха на наследство.

Именно таким образом молодой фон Таупадель выиграл иск против Тевтонского ордена и стал первым в истории, кому это удалось. Полученные земли, мастерские и замок он тем же вечером заложит некому Ульриху Брауцеру. Через тридцать семь лет сеть маслобоен Брауцера прославится по всей Священной Римской Империи. И в двадцатом веке экономическая мощь Третьего рейха окажется настолько велика, что сил Советского Союза не хватит. Фашизм захлестнёт Европейский континент, а за ним и Америку.

В результате к 2154 году Земля будет выжжена дотла центаврианами как всегалактический агрессор.

А пока довольный Генрих вышел с площадки суда, на ходу бросая распоряжения слугам.

Дзинь! Над его головой раздался тонкий звон, как будто лопнула нить паутины.

Но тот, кто мог бы его услышать, находился сейчас совсем в другом месте.

____________________________________________

Дорогой читатель! Понравилась ли тебе книга? Напиши комментарий. Следующую историю из цикла "Доктор и Древо" можно прочесть здесь: https://author.today/work/105719