Шрифт:
Закладка:
— Какая картинка вам больше нравится? — спросила она.
Одна девочка ответила, что ей больше нравится икона. Тогда учительница принялась ее ругать, объясняя, что на иконе мы видим неживое лицо, лишенное выразительности и эмоций, тогда как царица Феодора нарумянена и улыбается.
Алеше тоже больше нравилось изображение на иконе. Лицо Богородицы совсем не казалось ему неживым и невыразительным. Наоборот, оно было более одухотворенным и притягательным, чем лицо царицы.
Однажды учительница заметила у Алеши под рубашкой цепочку от крестика. Она попыталась сорвать ее, но ему удалось увернуться. После этого мать стала зашивать ему крестик в ворот рубашки.
* * *
Евангелие, которое Алеша купил возле Дома книги, он некоторое время носил в нагрудном кармане школьной куртки. Но ее приходилось иногда снимать, и Евангелие могло выпасть. Однажды оно действительно выпало. Его увидел одноклассник, спросил, что это такое. Алеша ничего не ответил, быстро подобрал книжку и спрятал в карман. Больше он ее с собой не приносил.
В школьной библиотеке он как-то наткнулся на книгу «451 градус по Фаренгейту». В ней описывалось общество будущего, в котором запрещены книги. Их сожжением занимались специальные команды пожарных. Но на удаленном острове собрались люди, каждый из которых выучил наизусть что-то из классики. Они стали живыми хранителями книг, передавая их из уст в уста.
Идея Алеше понравилась. Он подумал, что мог бы выучить наизусть хотя бы одно Евангелие. Тогда книжку не надо будет носить в кармане. Он выбрал свое любимое Евангелие — от Иоанна.
Чтобы выучить одну главу, ему требовалось около двух часов. Он стал раньше вставать и учил на свежую голову. Внутри каждой главы мысленно делил текст на более мелкие отрывки. Запоминал как текст каждого отрывка, так и порядок их следования. Через месяц Евангелие от Иоанна он знал наизусть.
Иногда по вечерам приходил Петя, с которым они вместе сидели за одной партой с первого класса. Петя — веснушчатый рыжеволосый мальчик — рос без отца. К Алеше он был очень привязан. Ему — единственному из всего класса — Алеша рассказал, что ходит в церковь. От остальных он это тщательно скрывал — по просьбе матери. Она могла лишиться работы, если бы об этом узнали.
Вместе с Петей они читали Евангелие по книжке. Иногда уходили в лесопарк, где построили себе шалаш — там Алеша читал Евангелие от Иоанна наизусть. Дело кончилось тем, что отец Панкратий крестил Петю, а Алеша стал крестным.
Иногда он читал Евангелие брату и сестре, но чаще приходилось его им пересказывать. Чтение их утомляло, да и многого они не понимали. Надо было все растолковывать, приводить примеры. Иной раз присоединялась мать. Правда, это случалось редко: работала она в две смены, уходила из дома затемно, а возвращалась поздно вечером.
Младшим Алеша заменял отца, а в чем-то и мать. Утром он шел с ними в школу, а после уроков отводил домой. Разогревал для них ужин, приготовленный матерью с утра, помогал учить уроки. Перед сном коротко молился вместе с ними и укладывал их спать. Затем уходил молиться к себе.
* * *
С молитвой у Алеши поначалу не клеилось: постоянно приходили в голову посторонние мысли. Несколько раз он говорил об этом с отцом Панкратием. Тот подарил ему «Православный молитвослов», по которому велел читать утренние и вечерние молитвы. Алеша довольно быстро их запомни: они ему нравились. Ему нравился славянский язык, который он все лучше и лучше понимал. Но сосредоточиться на молитве ему по-прежнему было трудно.
И тогда отец Панкратий рассказал Алеше о «трезвении». О том, что посторонние мысли всегда приходят со стороны. Если научиться не допускать их внутрь ума и сердца, они не будут беспокоить.
— Как это «не допускать внутрь»? — спросил мальчик.
— Святые отцы писали: «Стой на страже ума твоего», то есть следи за тем, что происходит в голове. Это называется трезвение. Помыслы постоянно откуда-то появляются, но важно не вступать с ними в беседу а прогонять в самый момент появления. Этому надо учиться.
И объяснил, что самым сильным оружием от посторонних помыслов является Иисусова молитва:
— Всегда и везде произноси про себя: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Читай эту молитву в любую свободную минуту — когда стоишь на остановке, когда едешь в трамвае. Апостол Павел говорил: «Непрестанно молитесь». Вот и ты молись непрестанно, даже когда чем-то занят.
И Алеша начал так делать. Когда приходили ненужные мысли, он прогонял их. Идя через лесопарк, сидя в трамвае, на уроке в школе, разогревая ужин для младших, он постоянно повторял про себя Иисусову молитву. И в сердце возникала та теплота, которую он впервые ощутил, когда положил Евангелие в нагрудный карман. Если же он оставлял молитву теплота уходила, а помыслы возвращались.
Отец Панкратий сказал ему, что Иисусову молитву древние святые называли «тайным деланием». И для Алеши она действительно стала тайным деланием: никто не знал, что он постоянно произносит ее про себя. Это была тайна между ним и Богом.
* * *
А еще отец Панкратий давал ему книги о святых. Со временем эти книги стали его постоянным чтением.
Особенно поражали его подвиги преподобных, которые уходили в пустыни или дремучие леса, простаивали дни и ночи на коленях, спали на голой земле, питались травой и кореньями. Ему хотелось им подражать. На первой неделе Великого поста и на Страстной он питался только хлебом и водой. В остальные пять недель постился по монашескому уставу — не ел ни мяса, ни молочного, ни рыбы. Под конец поста становился еще более худым, чем обычно.
Поражали его воображение и подвиги мучеников. Особенно впечатлил его рассказ об Игнатии Богоносце. Приговоренный к смерти через растерзание львами, святой Игнатий шел из Антиохии в Рим в сопровождении стражников. По пути он посылал письма местным христианам, прося их не вступаться за него. Он не хотел лишиться мученической кончины: «Я пшеница Божия, пусть измелют меня зубы зверей».
«Неужели это возможно — жить так, чтобы совсем не бояться смерти?» — думал Алеша. Иногда ему тоже хотелось умереть мучеником: «Но только чтобы не мучиться долго. Вдруг не выдержу мучений».
* * *
Мысли о смерти приходили к нему часто. Впервые он о ней задумался в летнем лагере. Вечером в общей спальне, когда все уже начинали засыпать, его вдруг пронзила мысль, что и он, и остальные дети когда-нибудь умрут. Эта мысль не оставляла его несколько
