— Интересная ты, Алексина, не зря мне сразу зашла, — выдает грубо и приваливается ко мне так, что я чувствую, что парень возбудился не на шутку, а у меня от этого понимания ноги от страха подкашиваются.

Протест идет. Которого не было с Байсаровым, но с Андреем включается инстинкт самосохранения, когда готов драться до последнего, умереть, но не даться…

— Отвали от меня! — шиплю дикой кошкой, готовая биться до последнего и сопротивляться.

Мажор на мои трепыхания лишь улыбается, вижу в глазах азарт и кураж, на драйве он, заводит урода мое сопротивление. Видно, не привык к отказам, такие, как Ирочка, стелятся ковриком у ног, а я не могу, не буду, умру, но не дамся…

— Хорошо, — отвечает неожиданно и отпускает, а я к стене льну, смотрю настороженно в цепкие глаза Зорина, который складывает ручищи на груди и бросает на меня оценивающий взгляд.

— Сделаем так, Алексина…

Наконец, начинает говорить, а я ничего хорошего не жду от мерзавца, угодила в болото, даже смрад чувствую фантомный.

Хоть от парня и несет дорогим одеколоном, но я чувствую гнилую вонь.

— Как “так”? — спрашиваю с вызовом.

— Ты из себя недотрогу-то не строй, лучше по-хорошему договоримся.

— По-хорошему? — опять повторяю его слова, все силюсь понять, что если вот это вот по-хорошему, то как тогда у мажора по-плохому бывает?!

— У тебя есть шанс стать моей девушкой, Алексина, любая удавится за такое предложение…

Вскидываю в удивлении брови. Это что, мне сейчас предложение делают? Так и подмывает расхохотаться. Громко. Истерически.

— С этим шансом иди к Ирине, она будет рада, — выдаю зло, шиплю и мажор оскаливается, я же понимаю, что мне дали толику свободы, и порываюсь уйти вбок, чтобы избавиться от наглого внимания мажора.

— Нервы мне не делай, Варя, — подается вперед и руку ставит на стену так, что мне путь преграждает, — я пока с тобой очень мил, крошка, но у тебя есть два варианта ответа на мое предложение и два варика развития событий.

Опять улыбается гад, лицо мое ловит рукой и заставляет повернуться, чтобы в глаза его бесящие заглянуть.

— Либо ты, Алексина, под меня ляжешь, либо я превращу твою жизнь в ад!

В шоке распахиваю глаза, слова заканчиваются. Ловлю губами воздух, как рыба, выброшенная на берег, но его все нет, голова кружится, в ушах поднимается гул.

А наглый мажор лишь приближает голову, отворачиваюсь, а он мне в ухо шепчет и языком по раковине скользит, заставляя передернуться в отвращении.

— У тебя три дня. Крошка. Либо придешь ко мне, и я буду очень внимательным к своей крошке, либо…

— Либо, Андрей! Засунь свои три дня знаешь куда?!

Скалится, лицо перекашивает, когда нависает и рычит зло:

— Зря ты так, золотко, тебе сегодняшний финт Ирочки детским лепетом покажется, я тебе такое устрою…

Не жду больше угроз и яда, пинаю по стопе Андрея со всей силы, мажор рычит, ослабляет хватку, а я лечу от него прочь по коридорам.

Не пытаюсь больше держать лицо, вылетаю в общий холл, ударяюсь о спешащих студентов, стараюсь не плакать, как только оказываюсь в коридоре общаги, ноги сами переходят на бег и я лечу в сторону своего блока, чтобы залететь в комнату и разрыдаться…

Разрыдаться от несправедливости и боли, от обиды…

Прикрываю ладонями лицо и почти вою.

— Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?

Шепчу как заведенная. Меня знобит, тошнота подкатывает от осознания, что Андрей мне жизни не даст, затравит, но я к нему не приду…

Не приду…

Не смогу просто.

— Эй… ты чего рыдаешь? — неожиданно слышу голос и поднимаю заплаканные глаза, не думала встретить одну из соседок по комнате в этот час, поэтому смотрю на темноволосую девушку в очках, которая рассматривает меня внимательными зелеными глазами.

— А ты не знаешь? — спрашиваю с вызовом, так как вряд ли в универе остался хоть один человек, который не знает, какие слухи вокруг меня ходят.

Девушка поправляет очки на носу, а я ловлю себя на том, что она чем-то смахивает на ведьмочку, может, это из-за странного полосатого свитера, который обтянул вполне красивую фигуру.

— Допустим, предполагаю, — отвечает спокойно, — у нас весь университет трещит о тебе, рассылка всем пришла, очень познавательная… Пикантная. Там говорится, что ты подрабатываешь определенным способом и ребята тебя в клубе поймали, сфоткали… но мне уже успели видос из столовки скинуть.

— Что?! — спрашиваю в шоке, но картинка в голове уже складывается…

— У нас тут улей с жужжащими шершнями, так что не переживай…

Киваю и поднимаюсь, вытираю слезы и бросаю взгляд в сторону.

— О моей истерике тоже весь универ знать будет? Фоточки в чатик скинешь?

Улыбается и отвечает:

— Неа. Я привыкла доверять своим глазам. Люди многое говорить могут… Врать. Но я не стукачка, да и травить никого не собираюсь. Меня, кстати, Ангелиной зовут…

Два дня спустя…

Утро следующего дня начинается, как всегда, с тревоги. Я иду по улице в сторону университета и встречаюсь взглядом с прихвостнями Зорина. Пацаны толпятся у самого входа и, еще не подойдя к ним, я чувствую озноб.

Как и обещал Андрей, меня начали травить. Сильно. И каждый раз встречаясь взглядом с Андреем, я словно вижу, как он молча напоминает мне, что у меня три дня…

Три дня, чтобы прийти к нему и прекратить издевательство, прекратить вот этот ужас, который сейчас происходит в моей жизни, но я сцепляю зубы и молча отворачиваюсь, знаю, что не приду к нему…

С каждым шагом в сторону университета я заставляю себя собраться. Травля не может быть вечной, я убеждаю, что Андрею наскучит ломать меня, пытаюсь в это верить, потому что иначе…

Я не знаю, что делать. Разве что забирать документы и возвращаться домой, поставить крест на свое мечте, на будущем, которое я себе представляла, и все из-за баловня богатеньких родителей…

Дохожу до дороги и останавливаюсь, смотрю по сторонам, чтобы перейти по пешеходному переходу, ноги несут меня вперед, как вдруг слышу страшный гул. Звук мотора. Будто кто-то с цепи сорвался и вогнал педаль до упора на практически безлюдной улице.

Поворачиваю голову и с ужасом вижу летящий на меня черный автомобиль. Большой, массивный, я замираю…

В шоке смотрю на водителя, цепляю на инстинктах его лицо…

Зорин…

Наглый мажор, не умеющий слышать отказ. Мчит в мою сторону со всей скорости, и я понимаю, что мои три дня практически истекли…

Даже крикнуть не могу, ком в горле застревает, а