Становится неприятно, но я пережидаю свои эмоции и тихонечко иду в сторону парт.

— Нет-нет… сюда не садись!

— Не сюда… топай дальше…

— Занято! — выдает очередная сокурсница и я поднимаюсь в самый конец аудитории, занимаю место и понимаю, что словно в каком-то дешевом фильме меня игнорируют абсолютно все…

Выдыхаю. Не понимаю, что происходит и чем я успела так насолить людям, которых вижу впервые…

Просто не понимаю…

Мельком бросаю взгляд на свою одежду. Скромно, но чисто. Что может так всех отпугивать? Почему они ведут себя так, будто на мне какой-то ярлык или клеймо?!

Мои мысли прерывает преподаватель, который входит в аудиторию и громко хлопает портфелем по столу.

— Доброе утро! Достаем ручки, стараемся успевать…

Высокий мужчина в костюме сразу же приступает к подаче материала, я же быстро отключаюсь от мыслей и фокусирую внимание на предмете.

Если еще вчера моим самым большим страхом было то, что меня не отпустят…

То, что либо Валид Байсаров, либо люди Мухоматова дадут о себе знать, развеивается…

Кажется, не из-за того я тряслась и боялась…

Не из-за того…

Лекция заканчивается, и я оказываюсь в коридоре, направляюсь на следующую по расписанию лекцию, и если поначалу я стараюсь не слышать шушуканья за спиной, то постепенно ощущаю на себе множество взглядов…

Слышу свое имя от совершенно незнакомых людей, ловлю на себе откровенные взгляды парней…

Не понимаю, почему становлюсь белой вороной, от которой все отворачиваются…

Вакуум вокруг меня очень странный.

Я дохожу до предела, когда встаю в очередь в столовой.

— Это та самая…

— Да, она…

— Пипец…

Голоса за спиной, не реагирую из последних сил. Ведь, может быть, это не про меня…

Хочу верить в это, надеяться, но чутье говорит о другом.

Забираю поднос с едой и иду в сторону столов.

— Смотри, куда прешь! — резкий тычок в бок и поднос вылетает из моих рук, а я наблюдаю, как разливается сок и куда-то катится яблоко.

Поднимаю шокированный взгляд, чтобы столкнуться с высокомерным выражением на лице Ирины.

Той самой сокурсницы, которая ввязала меня в ситуацию в клубе, дар речи теряю при виде девушки, ставшей причиной всех моих бед.

Идеальная укладка. Макияж. Дорогая одежда. И улыбка…

Вот что меня больше всего смутило…

— Ты… — выдыхаю едва слышно, у меня от напряжения голос пропадает, в то время как девушка улыбается во все тридцать два.

— А… так это ты, значит, эскортом промышляешь?

Моргаю, поначалу не осознаю, что именно она мне говорит.

— Что?!

— Она же, да, ребят? — спрашивает, чуть поднимая голос, и в ответ я слышу смешки и поддакивания.

— Что?!

Оборачиваюсь по сторонам, наталкиваясь на веселые взгляды. Людям, кажется, очень забавно наблюдать за мной, за тем, что происходит…

— Ну как бы всем все известно, у нас ведь век какой, информация быстро распространяется, да и Интернет помнит все… особенно прайсы эскорт-услуг!

Глава 9

Последнее слово Ирина выдает нараспев, смеется так, что от ее пискливого голоса уши закрыть хочется, я же, полностью дезориентированная, смотрю в это лучащееся превосходством лицо.

С трудом доходит, что именно она имеет в виду, что за такие услуги…

Что за эскорт?

Торможу. Мозг будто отказывается обрабатывать информацию, но потом… потом я словно удар под дых получаю…

Кадром перед глазами — ночь, мужское тело на мне, взгляд глаза в глаза и секс, который длится и длится, а наутро конверт, который Байсаров кладет мне на колени, и деньги, которые сыплются на пол…

Оплата услуг…

Это ведь про это самое…

У меня пелена перед глазами встает, слезы затапливают. Ирина сейчас бьет по самому больному, по ране, которая еще не успела затянуться. Боль вспыхивает в груди, режет, полыхает, но я заставляю себя собраться, держусь на чистой воле, чтобы не позволить капелькам упасть с глаз, чтобы не проявить свою слабость.

— А по виду тихоня такая, правильно говорят, что в тихом омуте черти водятся…

Выдает с укором. Я же мотаю головой от того фарса, который происходит прямо сейчас…

— Это ложь, — выдыхаю рвано, — ты лжешь… ты… ты меня подставила в том клубе… ты… в том клубе… чтобы прикрыть ваши делишки… это ведь вы…

Слова летят с моих губ, но они тонут в улюлюканье ребят, которые в столовой начинают кричать и бросать двусмысленные фразочки в мою сторону.

Они не слышат, не понимают, что именно сейчас происходит, и того, что я говорю…

Не поверят, даже если я сейчас встану на стул и расскажу, чем именно промышляют мои сокурсники.

А до меня доходит…

Моргаю заторможенно и все начинается сходиться, просто ребята решили, что я могу рассказать про то, что было в клубе, поэтому они опять пошли на подлость, решили запятнать мое имя, сравнять меня с грязью, чтобы мне никто не поверил…

— Ты… это все специально… да? — спрашиваю Иру, но она лишь приподнимает татуированную бровь, будто не понимает, о чем именно я говорю.

Ира решила выбить меня. Еще до того, как у меня будет возможность поговорить с ней и объясниться.

Хотя с чего они решили, что я буду говорить о том, что случилось, когда сама мечтала забыть все и стереть из памяти и это проклятый клуб, и компанию отморозков, которые вогнали меня в эту ситуацию…

Паника накатывает липким потом, который струится вдоль спины. В меня же, словно иглы, летят разные голоса:

— Сколько ты берешь, Варя?!

— Да погоди ты, может, она заразная…

— Вот это дела… с утра пораньше-то…

В шоке оборачиваюсь по сторонам и выхватываю надменные взгляды, кто-то смотрит равнодушно, а кто и с осуждением…

Понять до конца не могу, что происходит. Вернее, разум просто отказывается принимать ситуацию.

То, что человека можно ни за что сровнять с землей, если не с чем позловоннее…

Жизнь в очередной раз доказывает, что нельзя быть доверчивой, люди не прощают слабостей, они ненавидят тебя за то, что у них получилось тебя оклеветать, подставить…

Презирают за собственные грехи и козни, которые удались, вот и сейчас я смотрю в пустое намалеванное лицо девицы, которая словно задалась целью уничтожить мою жизнь…

Ни-за-что…

— Ну как, эскортница, так по какому прайсу работаешь?! Тут видишь, нашим пацанам интересны расценки…

Ирина смеется, делает шаг ко мне и уже гораздо тише произносит:

— Советую молчать о том, что было в клубе, знаешь же, что у Андрея папа в шишках ходит, ты ведь не хочешь, чтобы тебя из универа турнули, льготница ведь,