стоять среди живых и двигались вместе с толпой. Народ с ужасом старался отодвинуться от покойников, но это только усиливало давку. Чтобы пробить себе дорогу, пошли в ход ножи, но в многотысячной толпе несколько десятков зарезанных ситуацию изменить не могли, и ýрок точно так же давили и затаптывали».

Снова обратимся к Фёдору Сологубу:

«Резались ножами, чтобы проложить дорогу, и убитых толкали под ноги. Иногда убийца падал на убитого, и оба никли под ногами. <…> Толпа впереди продавливалась в узкие проходы между деревянными шалашами. Оттуда слышались вопли, визги, стоны. Мелькали шапки и клочья одежды, почему-то взлетевшие наверх. Чья-то русая голова несколько раз стукнулась об острый угол балагана, поникла, понеслась порывом вперёд и вдруг исчезла. Казалось, что между балаганами теснятся всё более и более высокие люди. Странно было видеть головы наравне с крышей балагана. Шли по телам поверженных».

Наиболее сильным и ловким удавалось выбраться наверх, и они шли прямо по чужим головам и плечам, туда же поднимали детей, и те ползли и перекатывались до линии буфетов, где их принимали солдаты.

Полиция совершенно растерялась. Присутствие духа сохранили лишь солдаты и офицеры оцепления. Нарушив программу, они принялись раздавать подарки в 6 утра, а не в 11, как было заявлено раньше. И это спасло многих. Хотя умирали и те, кто смог выбраться, но несколько часов провёл в давке. Умирали от синдрома сдавления и компрессионной асфиксии. Люди уходили в поле, заползали в кусты, ложились на землю, клали себе под голову царские гостинцы и умирали.

Всего, по официальным данным, в давке на Ходынском поле погибло 1389 человек и более 1300 было искалечено. Узнав о трагедии, Николай II расстроился, но праздничные мероприятия было решено не отменять. Трупы убрали оперативно, и народные гуляния продолжились. К двум часам дня на Ходынку приехал император с супругой. Играла музыка, народ славил царя, выпивал, закусывал и веселился. Поприветствовав подданных, Николай II отправился обедать. Вечером у посла Франции состоялся бал, на котором император танцевал.

Выдержка из дневника Николая II: «До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, напёрла на постройки, и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10 ½ ч. перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12 ½ завтракали, и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном „народном празднике“. Собственно, там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и „Славься“. Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций, и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор[янства]. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мамá в 8 ч. Поехали на бал к Montebello. Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.».

Было проведено расследование. Стрелочниками назначили московского обер-полицмейстера А.А.Власовского и его помощника. Оба были сняты с занимаемых должностей. Власовскому назначили пожизненную пенсию в 15 тысяч рублей в год. Царская семья пожертвовала пострадавшим 80 тысяч рублей и тысячу бутылок сладкой мадеры. Император и императрица посетили раненых в больницах.

Любопытна реакция на Ходынскую трагедию обер-прокурора Святейшего синода и одного из наставников молодого царя Константина Победоносцева:

«Народа никто не давил — он сам давился, а публичное признание ошибки, совершённой членом императорской фамилии, равносильно умалению монархического принципа…»

* * *

Недовольных действиями большевиков становилось всё больше. Для подавления этого недовольства требовалось применение самых жестоких мер. Но для их применения необходимо было какое-то оправдание, какой-нибудь повод. Похоже, что искал его Яков Свердлов. Не исключено, что у него была договорённость и с Лениным. (С одной из версий можно ознакомиться в книге «Эпоха перемен».)

Повод нашёлся быстро.

Друг Сергея Есенина Леонид Каннегисер родился в богатой и культурной семье петербургских евреев. Отец — выдающийся и состоятельный инженер-механик, стоявший во главе крупнейших в России Николаевских судостроительных верфей, мать — врач. В 1913 году Каннегисер поступил на экономическое отделение Петербургского университета. Февральская революция уравняла евреев в правах с другими национальностями, и студент Каннегисер стал юнкером Михайловского артиллерийского училища. Он отправился защищать Временное правительство в ночь с 25 на 26 октября 1917 года. Его кумир Александр Керенский находился в опасности. Каннегисер бросился защищать «мессию». Но победили большевики. В Петрограде шли расправы. 21 августа 1918 года ЧК по обвинению в заговоре против советской власти расстреляла друга Каннегисера по Михайловскому артиллерийскому училищу, офицера Владимира Перельцвейга. Приказ о расстреле подписал председатель Петроградского ЧК М.С.Урицкий.

30 августа Каннегисер надел спортивную кожаную куртку военного образца, сел на велосипед и поехал в Наркомат внутренних дел Петрокоммуны на Дворцовой площади. Оставив велосипед у входа, он вошёл в подъезд, где находился только швейцар, сказавший, что Урицкого ещё нет на работе. В 10.20 подъехал автомобиль, и председатель Петроградского ЧК быстрым шагом пошёл к лифту. Каннегисер, сидевший на подоконнике, встал, опустил руку в карман и с расстояния 6–7 шагов убил Урицкого наповал. Никого рядом не было. Если бы убийца поехал в сторону Невского, он мог бы смешаться с толпой и скрыться. Но Каннегисер сел на велосипед и с револьвером в руке покатил по безлюдной площади к Миллионной улице. За это время успели организовать погоню, и неопытного террориста схватили. Каннегисер провёл в ожидании казни долгие недели в Кронштадтской тюрьме. В октябре он был расстрелян.

Утром 30 августа в Петрограде убили Урицкого. Ленин тут же позвонил Дзержинскому:

— Феликс Эдмундович, в Питере убили Урицкого. Эти правые эсеры совсем распоясались. Поезжайте в Питер, голубчик, и на месте сами во всём разберитесь.

Следующий звонок был Свердлову:

— Яков Михайлович, в Питере убили Урицкого. Вы уже в курсе? Феликс Эдмундович сейчас туда выезжает. А я вечером выступаю перед рабочими завода Михельсона.

По пятницам политические лидеры обычно выступали перед народом. Но в эту пятницу из-за убийства Урицкого все выступления были отменены. Однако Ленин в этот день поехал сначала на хлебную биржу, а затем в другой конец Москвы на завод Михельсона. Причём, поехал без охраны. Это выглядит странным, потому что, когда Ленин выступал на этом заводе 28 июня, его охранял начальник гарнизона Замоскворечья Блохин. На сцену Ленин тогда вышел в окружении красноармейцев. На просьбы Ленина