В первые же дни войны на фронт ушел каждый четвертый сотрудник милиции. Только из московской милиции в действующую армию было призвано 12 тысяч человек.

Кроме того, летом 1941 года в Москве на стадионе «Динамо» началось формирование отдельной бригады специального назначения, позже развернутой в дивизию. Задача этого подразделения — организация диверсий в тылу врага. Личный состав дивизии состоял исключительно из сотрудников НКВД, а также членов спортивного общества «Динамо».

За годы войны в немецкий тыл было заброшено 212 специальных отрядов и групп, укомплектованных милиционерами. Сражались бойцы этих отрядов героически. Кстати говоря, прототипом главного героя «Повести о настоящем человеке» вполне мог стать не летчик, а боец одного из таких спецотрядов — сержант НКВД Александр Татьянин. Оказавшись в тылу противника, Татьянин одиннадцать суток в одиночку отбивался от гитлеровцев, а затем еще несколько суток полз по снегу к своим. Естественно, отморозил ноги, их ему ампутировали. Но сержант не сдался, полгода тренировался ходить на протезах, а затем снова попросился в строй и в течение многих лет служил в пожарной охране, которая в те годы входила в структуру НКВД.

«Мы еще встретимся, фашисты проклятые!»

В один из августовских дней 1941 года в квартире москвича Стефана Кальтера раздался звонок. 12-летний Герман открыл дверь и тут же получил удар по голове. На шум в прихожей из комнаты выбежал хозяин. На него набросились двое в масках. Они избили Кальтера, затем прошлись по квартире в поисках чего-нибудь ценного. Прихватив пару хрустальных вазочек, часы на цепочке, меховую шапку и золотой перстень с гравировкой «СНК», преступники еще несколько раз пнули лежавшего на полу хозяина и скрылись.

Возня в квартире Кальтера привлекла внимание соседей. Те вызвали милицию и «скорую помощь». Хозяина квартиры с множественными ушибами и переломами отвезли в больницу, однако спасти мужчину не удалось.

Личность погибшего была установлена без особого труда. Стефан Кальтер, 45 лет, правоверный советский гражданин, член ВКП(б), фотокорреспондент одной из московских газет. В конце 1930-ых его фоторепортажи о стройках социализма пользовались большой популярностью. Разумеется, расследование этого убийства было взято под особый контроль. Однако никаких зацепок у сыщиков не оказалось: сын фотокорреспондента заметил только черные маски на лицах преступников.

Между тем, через несколько дней история повторилась. На сей раз жертвами неизвестных преступников стали сестры Эмма и Ева Шварц — студентки одного из московских вузов. В тот день они вернулись домой раньше обычного. Вошли в свою квартиру и остолбенели: там хозяйничали какие-то люди в масках. Один из них достал кастет и ударил Эмму по лицу. Еще несколько минут преступники шарили по квартире. Однако ничего не нашли, кроме 16 рублей, лежавших на полочке. В бешеной злобе, избив сестер, преступники скрылись. Последней их фразой были слова: «Мы еще встретимся, фашисты проклятые!»

Такая же участь через пару дней постигла и 13-летнюю Наташу Рунге. В ее квартиру, когда она была одна, вломились неизвестные в масках. Крикнув что-то о проклятых фашистах, налетчики избили девочку, похитили какие-то вещи и скрылись.

Теперь сыщики МУРа не сомневались: все эти преступления — дело рук одних и тех же лиц. Причем корыстные мотивы явно не были главными. Преступники откровенно выбирали своими жертвами людей с немецкими фамилиями. Однако примет злоумышленников по-прежнему не было. Все потерпевшие в один голос говорили только о черных масках.

Прошло два месяца. И вот в один из промозглых осенних дней 1941 года сыщики выехали на место очередного убийства. Жертвами преступников стали супруги Михельсоны. Их зверски убили в квартире. А внизу, у подъезда, нашли тело их сына — преподавателя математики одного из московских вузов.

Опросив свидетелей, сыщики составили словесные портреты преступников. И вскоре они были задержаны. Ими оказались 17-летние московские парни — Андрей Колесов и Сергей Казаков. Интересно, что оба из приличных семей. У Андрея, например, мама трудилась заместителем директора гостиницы «Москва». А вскоре стали известны обстоятельства убийства Михельсона и его родителей.

Поздним вечером приятели возвращались домой. В кромешной тьме (Москва в то время не освещалась по причине светомаскировки) приятели добрались до ближайшей трамвайной остановки. И вдруг их внимание привлек мужчина, который беседовал с кем-то из пассажиров. Разговор шел о Красной армии, о просчетах советского командования, о том, что в довоенное время слишком много пели песен, вместо того, чтобы заниматься перевооружением войск. Даже удивительно, как мужчина отважился на такие откровения с незнакомым человеком. В те годы подобного рода разговоры пресекались самым безжалостным образом.

И тогда приятели решили проучить чрезмерно говорливого мужчину, не дожидаясь, когда им заинтересуются компетентные органы. Они выследили говоруна и в подъезде его дома ударили несколько раз кирпичом по голове. А затем ворвались в квартиру своей жертвы. В тот момент там находились родители погибшего. Их убили ударами ножа.

Поскольку убийство Михельсонов не было спланировано заранее, маски на лица Колесов и Казаков не надели. Именно поэтому их смогли опознать случайные свидетели: соседи того дома, где жил математик и его родители.

Сопоставив информацию соседей и кое-какие свои факты, сыщики пришли к выводу: череда убийств и нападений на людей с немецкими фамилиями — дело рук Колесова и его дружка.

А мотивом преступлений стало желание… помочь Красной армии в борьбе с фашистами. Дескать, пока солдаты воюют с врагом на фронте, они, Колесов и Казаков, очищают от немцев советский тыл. Именно с такими намерениями они и врывались в квартиры, где проживали люди с нерусскими фамилиями. Выяснить это в те годы не представляло большого труда: на дверях каждого московского дома имелись таблички с фамилиями жильцов.

За убийство четырех человек суд приговорил Андрея Колесова и Сергея Казакова к расстрелу. Тот факт, что к моменту ареста друзьям еще не исполнилось восемнадцать, судья во внимание не принял…

Цыганский барон

Весной 1945 года по Москве прокатились тревожные слухи: на окраине города какие-то личности убивают и грабят людей. Не щадят никого, даже священников.

Поводом для подобного рода слухов стало таинственное убийство отца Алексея. Труп священнослужителя со следами пыток обнаружили в его доме. А из церкви, настоятелем которой был отец Алексей, исчезли старинные церковные книги, иконы и внушительная сумма денег — 60 тысяч рублей, собранных прихожанами на ремонт храма.

На место преступления срочно прибыла следственная группа с Петровки, 38. Убийство священника по тем временам — событие неординарное. В годы войны, как известно, наметилось потепление отношений между церковью и властью. В Москве были открыты храмы, разрешено свободное богослужение,