А потом, когда она несколько раз прокричала «SOS», то уловила намек на ответ.

Какие-то слова, не до конца понятные, но точно произнесенные.

– …к западу… от створа…

«От створа» или «от острова»?

Голос в рации пропал, и Ребекка в отчаянии принялась озираться вокруг. Где бы найти какую-нибудь возвышенность, где прием будет более устойчивым?

Вдали она увидела возвышающийся над равниной пик Нуйяши. Похоже, придется забраться туда – другого пути нет.

20

Ребекка давила и давила на газ, гоня машину к подножию Нуйяши.

Гора была высотой с десятиэтажное здание, но казалась выше, потому что до вершины, заканчивающейся скальным пиком, представляла собой смешение камней и грунта, поросшего деревьями и травой и прорезанного до сих пор не заросшими тропами.

Все восемь минут поездки от заправочной станции Ребекка одной рукой пыталась перезагрузить рацию – но тщетно. Больше никаких голосов не слышалось. Когда она бросила джип у подножья и принялась взбираться на гору, то подумала, что ее битва за жизнь, за поиск живого голоса на другом конце радиоволны может оказаться заведомо проигрышной. Но она упорно продолжала двигаться вперед, несмотря на то что сбила дыхание. Ей стало безумно жарко во всей ее многослойной одежде.

Рядом с вершиной, где тропа пошла вверх очень круто, Ребекка совсем задохнулась, легкие ее горели, а в голове чередой шли картины того, как в детстве и юности она бегала за свою школу и за университет. Когда-то бег давался ей так легко… Но это было в другой жизни, и сейчас она с трудом узнавала в себе ту девчушку из прошлого.

На вершине тропа сделала последний резкий поворот и привела Ребекку на ровное место, которое раньше явно было зоной для пикников. Здесь не было деревьев, а только пара деревянных скамеек, покрытых выцветшими граффити и нацарапанными именами, сердечками и посланиями. Ребекка посмотрела на некоторые даты: все надписи были сделаны до 1985, а некоторые даже в шестидесятых. Что ж – еще одно доказательство того, в какой упадок пришел весь остров, который раньше был магнитом для отпускников с восточного побережья, а сейчас превратился в призрак в океане.

Ребекка остановилась и огляделась кругом.

Под ее ногами лежали старые бетонные плиты, предательски колышущиеся от шагов. Во все стороны открывался вид на океан, и она не видела ничего, кроме серых вод Атлантики до горизонта, и лишь к северу проступал размытый силуэт материковой береговой линии. До нее сто одна миля, ни больше и ни меньше. Когда Майкл жил в Уайт-Плейнз, сто миль она проезжала туда и обратно, когда навещала его. Теперь, когда она смотрела на раскинувшуюся перед ней морскую гладь, на которой не просматривалось ни одного судна, эта сто одна миля казалась миллионом. Слишком большое расстояние, чтобы разглядеть хоть какие-то детали рельефа в далеком Монтауке.

Она посмотрела на экран рации.

Индикатор силы сигнала по-прежнему показывал два столбика.

Нажав на кнопку сбоку, она вновь проговорила в микрофон: «Мне нужна помощь. Есть кто-нибудь? Отзовитесь!»

Только шум помех и потрескивание в ответ и ничего больше.

Она посмотрела на цифру 16 на экране. Та же цифра была на нем, когда она включила рацию. То есть шестнадцатый канал – самый лучший для установления контакта? Или это канал для экстренных оповещений?

Она знала о таких каналах только потому, что когда-то что-то читала про это или видела передачу по телевидению, но детали вспомнить не могла. «Папа, как мне тебя не хватает, – прошептала она. – Ты бы точно знал, как эта штука работает». Облака пронеслись над ее головой, ветер поднялся и утих, и она снова принялась методично вести поиск по всем двадцати шести каналам.

Почти через час она, наконец, признала свое поражение.

Глаза ее наполнились слезами, она принялась в отчаянье нажимать на все кнопки подряд.

– Сволочь!!!

Она что есть силы швырнула рацию вниз с горы, посмотрела, как та кувыркается в траве, а потом останавливается. С ее стороны было невероятной глупостью так поступить, но она разрешила себе немного постоять наверху и поплакать, перед тем как начать спуск вниз и по дороге подобрать рацию в сгущавшихся сумерках.

К тому времени, когда она добралась до машины, остров оказался полностью во власти ночи. Она посидела в джипе, включив двигатель и глядя в темноту, а потом выехала на дорогу, по которой раньше добралась до Нуйяши. Только миновав заправку и заброшенные здания, она смогла мысленно подвести итог своих поражений и побед за шесть дней пребывания на острове. Первые явно перевесили и тяжким грузом легли ей на сердце. Да, у нее была крыша над головой, но не было электричества, да, у нее был запас пищи, но он закончится гораздо раньше начала сезона, у нее была запасная одежда, но она была слишком велика и сковывала ее движения.

Что же ей делать и как она оказалась в такой ситуации?

Прошла почти неделя их с Джонни отсутствия, и оно ни при каких обстоятельствах не должно было остаться незамеченным. Заведующий магазином, где работал Джонни, его коллеги по работе, его друзья не могли связаться с ним, чтобы выяснить причину. Либо Ноэлла, либо Гарет обязательно должны были подать заявление об их пропаже. Совсем не в характере Ребекки было не возвращаться к своим дочкам, к ее дорогим девочкам. Почему же тогда ее не объявили в розыск?

Мысленно задав себе этот вопрос, Ребекка получила ответ, который ее не порадовал. Она не могла придумать ни одной причины, по которой Ноэлла не обратилась бы в полицию, а вот в отношении Гарета она уже не была столь категорична. Если Ребекка исчезнет навсегда, выгоды для него будут очевидными. Он станет единоличным опекуном дочек. Больше не нужно будет приходить в свой бывший семейный дом в заранее оговоренное время. Да и сам дом, видимо, станет его собственностью. Не нужно будет идти в суд, чтобы официально развестись. Не будет опасности того, что судья при разводе примет какое-нибудь неожиданное решение, например ограничит доступ Гарета к дочерям.

То есть у Гарета есть очевидный мотив желать, чтобы Ребекка так и не вернулась домой.

Но способен ли Гарет в реальности на такую подлость? А если и способен, то Ноэлла-то уж точно пойдет в полицию. Или не пойдет? Задав себе этот вопрос, Ребекка на секунду вернулась в прошлое: вот она стоит на кухне напротив Гарета, и он признается ей в измене. Что же сделала Ребекка или, вернее, не сделала ни тогда, ни в долгие недели после признания – она так и не спросила, с кем Гарет ей изменял. Имени