Сейчас меня не трогали ни его забота, ни ласковые слова. Я чувствовала себя пустой, будто меня в один миг лишили половины тела и души.

Максим продолжал говорить какие-то успокаивающие слова, пока нес меня по коридору. В голове промелькнула мысль, что возможно мужчина решил запереть меня в одной из пыточных клеток и бросить тут умирать, чтобы стереть с лица вселенной копию своей ненаглядной Миры. Даже если это так, то я не стану сопротивляться.

– Ну, вот. Понимаю, тут конечно не пятизвёздочный отель, но пару-тройку дней можно потерпеть, – усаживая меня на какую-то то ли кушетку, то ли кровать, ласково прощебетал Максим, а я не ощущала больше тепла его тела, не чувствовала его дурманящего запаха, я вообще ничего не чувствовала…

– Откуда ты знаешь про это место? – тихо спросила, притягивая колени к подбородку, потому что меня продолжало колбасить от холода.

В голове эхом звучали душераздирающие крики оборотней, вампиров, демонов и прочей нечисти, и мне было безумно жаль их всех. Моя демоническая сущность ощущала на себе боль каждого, кто когда-либо был в этих стенах, и это на самом деле невыносимо. То, что я испытывала, проходя мимо ворот на нижние ярусы нашего дворца, где томятся заключённые и рабы, не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось со мной сейчас.

– Я… родился здесь, – не сразу, но ответил Максим, заставляя своим ответом ошарашенно взглянуть на него.

– Как это родился здесь? Как ты смог выжить?

– У тебя немного неверное представление об этом месте, малышка. Да, тут ставили опыты, держали в заточении много разных тварей, но исключительно ради безопасности. Инициированные оборотни и новообращенные вампиры очень опасны, поэтому их приходилось изолировать от общества. А демоны… сюда попадали лишь те, кто хотел поработить весь мир и твой отец был одним из тех, кто помогал доставлять их сюда. Раньше у него не было такой власти, многие не желали подчиняться и не хотели клеймить себя символами принадлежности.

– Но здесь убивали! Никто не имеет права обращаться с живыми существами подобным образом, даже люди!

Меня злило, что Максим пытался оправдать поступки работающих тут и обелить репутацию этого ужасного места.

– В то время иного выбора не было, – выдохнул мужчина, а я не могла поверить, что он часть всего этого кошмара.

– А ты? Ты…

– Нет. Я тоже в какой-то степени часть эксперимента. Родился и вырос в клетке, как собака. Долгое время вообще не знал и не понимал, кто я на самом деле.

Максим достал из шкафчика какое-то покрывало, встряхнул его, чтобы хоть немного избавиться от пыли, и постелил на пол возле стены. Затем, скинув кроссовки, присел на приготовленную лежанку и облокотился затылком о стену, прикрывая глаза. Казалось, что волк расслабился и совершенно не опасался за свою жизнь, находясь в стенах этого подземного здания.

– А твои родители? Разве они не рассказывали тебе…

– Я не знаю, кем были мои родители, – резко перебил меня Максим, и я закусила губу от своей глупости. – Первый свой оборот совершил за пределами лаборатории, когда мне исполнилось 16, и чуть не сдох от этого. Шатался по лесу в образе зверя достаточно долго, пока работники центра не вернули свою подопытную крысу на место. Тогда я понял, что больше не хочу сидеть в клетке, не хочу скулить, ожидая кусок тухлого мяса.

– Ты сбежал?

– Не сразу. После своего первого оборота я пробыл в клетке еще 15 лет. Пока я медленно сходил с ума, за стенами лаборатории мир менялся. Оборотни научились контролировать свою звериную сущность и обосновались среди людей. Вампиры напротив ушли в тень и вскоре многие стали считать, что их раса попросту вымерла. Твои сородичи тоже перестали являть миру свой истинный облик. Клетки опустели, персонал поредел, и я понял, что моё время пришло. Всё, что было, люди со временем стали считать выдумкой, страшилками, которыми пугают непослушных детей, и жители темного мира сошлись во мнении, что так будет лучше для всех. Затем пошли законы, правила и прочая херня…

– А как ты смог после всего адаптироваться в мире людей? Разве тебе не хотелось отомстить? – спросила, немного успокоившись.

Вместе со спокойствием снова вернулось желание коснуться Максима, уткнуться носом ему в шею и сказать, что несмотря ни на что он самый лучший мужчина в мире.

– Отомстить? Нет. Я хотел просто спокойной жизни. Хотел уединиться, потому что моему зверю было не по себе среди людей, но в жизни не бывает так, как нам бы хотелось, правда ведь? – горько усмехнулся, но продолжил сидеть с закрытыми глазами, наверное не особо желая видеть до боли знакомую обстановку вокруг.

Честно сказать, тут и смотреть то было не на что. Голые серые стены, высокий металлический шкаф с множеством небольших ящиков, закрывающихся на ключ, и подобие кровати, на которой в данный момент расположилась я. Не знала, что это за комната и для чего она предназначалась, но осматривать остальные достопримечательности этого здания желания не возникло совершенно. Конечно, зов природы уже достаточно ощутимо давил на мочевой пузырь, но я стойко терпела это, потому что, во-первых, не хотела отправляться на поиски туалета, а, во-вторых, не могла сейчас оставить Максима, когда он хоть немного начал открываться мне.

– Блуждая по лесу, как-то я набрел на небольшое поселение, где жила стая оборотней. Их тогдашний Альфа не захотел меня отпускать без поединка, и я сам не знаю, как выиграл его. Волки склонили передо мной свои головы, признав во мне нового вожака. Я не хотел всего этого, не просил их клясться в верности, мечтал побыстрее остаться наедине сам с собой. Потом втянулся, пользовался благами и властью, что давал статус Альфы и начал следить за тем, чтобы всеразличные твари особо не наглели в человеческом мире, а потом встретил…

Максим запнулся и громко сглотнул, в то время как его пальцы с хрустом сжались в кулаки. Ему было больно вспоминать о ней. Я знала, потому что сама испытывала не меньшую боль, видя тоску любимого по другой.

– Встретил свою истинную, – прочистив горло, продолжила за мужчину, и он еле заметно кивнул. – Что с ней случилось?

Знала, что снова ступала на опасную дорожку и могла получить в ответ всплеск гнева и оскорблений в свой адрес, но Максим на удивление внешне остался абсолютно спокойным, ну не считая того, что губы стали белыми от напряжения.

– Ее убили. На наше поселение напали