– Нет, не мог, – отрезала Мария, – коли он во всеуслышание заявил, что не пьет. Он был гордый, ни за что бы не опозорился.

– Мог привезти кто. Алексей не единственный, кто бывал в доме.

– Да? И кто же еще? – едко осведомилась жена. – Алкоголик Яша? Он и в одиночку неплохо справляется и не стремится делиться ни с кем. Зожник этот…

– Упырь, – машинально вставил Гуров, Мария тотчас прицепилась:

– А ты откуда знаешь?

Осталось лишь плечами пожать: мол, тоже мне, тайна для опытного сыщика. Мария, подозрительно прищурившись, некоторое время посверлила мужа взглядом, но все-таки продолжила:

– …Не того полета эта птица, чтобы бутылки друзьям покупать. У него каждая копейка на счету. Не заподозришь же в спаивании бабу…

В это время один из пешеходов, вообразив себя бессмертным, перескочил через сугроб и ринулся из-за припаркованного авто прямо под колеса. Да так быстро и ловко, что Гуров еле успел увернуться.

И потому не сразу дошло до него услышанное. Выправив руль, он машинально переспросил:

– Что за баба?

– Фу-у-у-у, все сегодня тронулись, – Мария перевела дух, нервно поправила волосы, – да я-то откуда знаю.

– Не было там бабы.

– Была.

– Милая, я записи просматривал.

Жена с облегчением возмутилась:

– Да шел бы ты со своими записями! Была! Бульон в кастрюле, прозрачный как слеза, – что, мужик варил? Углы, отмытые до скрипа, – Сид скипидарил? Ванна и унитаз – чистейшие, хоть суп с них хлебай. Свежие кухонные полотенчики? Вот куча бутылей на полу – и свеженькие полотенчики!

– Домработница…

Она саркастически оборвала:

– Ага, и бокал из-под шампанского. Домработница, с которой лакают шампусик, – любовница или жена называется, ясно?

– Он там не один был.

– Ага! С чего это мужикам – не спортсменам, не гомикам, не на Новый год – шампанское лакать?

– В гостиной не было женских пальчиков.

Мария вздернула нос:

– Ну и что? Отменили перчатки? Или ветошки для протирки? Тем более – значит, не было домработницы, если отпечатков нет! Где ты видел домработницу, которая прибирается везде!

Гуров вспомнил слова эксперта и промолчал.

«От себя добавлю – свежеисполосованная Сидова спина. И какой-никакой, но отпечаток на флаконе, каким-то образом попавшем в ботинок. Сыщик, мать твою за ногу», – посмеялся Гуров про себя и над собой, но, чтобы не снижать пафоса, солидно заметил:

– Вот видишь, не одной тебе на свалку пора. Полегчало?

– Да, – признала жена, – вполне.

– Кстати, кто Сидова жена? Ну или кто там, не знаю, как у них принято.

Мария присвистнула:

– Ишь, чего захотел. Этого никто не знает.

Гуров огорчился:

– Он что, из этих?

Наконец-то пришла в себя и сейчас даже хмыкнула.

– Кто жена Сида, есть ли она вообще и так далее – этого никто не знает. Даже «Яндекс».

– А соцсети?

Мария вздохнула:

– Что, привык к открытости и эксгибиционизму? У него нет ни одного личного аккаунта ни в одной соцсети.

– Ну а друзья?

– Ну сам возьми и спроси.

– …Или Жога? – сделав вид, что не услышал, продолжил Лев Иванович.

Мария дернула плечом:

– Да они давно не общаются.

– Что же, Сид научился стихи писать? Сам за неделю Шекспира обломал на новый лад? – вкрадчиво спросил Гуров.

– Прошу тебя, не выводи снова из себя, – горячо попросила жена, – если выяснится, что он все-таки имеет права на текст к «Гамлету»…

Она не закончила и замолчала.

Опытный супруг и сыщик – тоже.

И все-таки некая мысль Марию глодала, не давала ей покоя, и она, помаявшись, схватилась-таки за телефон. И минуту спустя охнула:

– А ведь кошмар и ужас. Стихи к «Гамлету», оказывается, зарегистрированы в реестре авторских прав. На Жогу.

– Только на него?

– Именно.

Смотри-ка, какой ловкий пацанчик.

Глава 9

– Ну как дела, ценитель прекрасного? – поинтересовался Станислав. – Что скажешь о современном искусстве?

– Свежо и остро, – с видом знатока поведал Гуров, – и фигуранты интересные. Немалый простор для фантазий.

– А взял бы хоть раз да тоже пофантазировал, – лениво посоветовал друг, – глядишь, грибочек искомый прям под ногами, бегает вокруг, шляпкой размахивает, а ты отворачиваешься, приговаривая «чур меня».

Отсмеявшись, Лев Иванович признал, что да, не любит он полетов бесплотной мысли, хотя так-то, конечно, можно много чего предположить.

– Есть у нас младший братишка покойничка, неврастеник, чем-то терзаемый.

– Угрызениями совести? – подсказал Станислав.

– О да. Прямо заели. Младше брата лет на десять, если погонять по беговой дорожке и подмазать, то отличить будет трудно. Голос тоже похож, до степени смешения.

– Однако вечный номер два и потому всегда обиженный, – подсказал Крячко.

– Классика типа психологический триллер. Сюда же можно пришить то, что в отсутствие брата потенциально может вечно кормиться у соответствующей аудитории, вызывая ностальгию.

– Точно! – подтвердил Станислав и, картавя, изобразил: – Ой, ще ви думаете, он таки похож на папу? Таки вилитый, жигочек спустить, бговки подмазать. – И добавил, уже серьезно: – Прав ты, Левушка, выгодный бизнес-проект вырисовывается. Перспективный. Только ведь это не более чем догадки, а братская ревность – дело уголовно ненаказуемое. Может, другие кандидаты есть?

– Во-во. Есть еще соратники по группе – алкоголик и полный его антипод, приверженец самого здорового образа жизни.

– А этих двух нельзя заподозрить? Ну, скажем, не устроил тот факт, что их товарищ все больше отходит от денежного имиджа и предает идеалы? К тому же на старом имени можно было бы работать до пенсии.

– Я более того тебе скажу, у обоих серьезная финансовая заинтересованность: ипотека и беременная тройней молодая жена.

– Вообще красочно, – признал Станислав, – но абсолютно неправдоподобно. Все это игры разума в дедукцию. Чтобы из-за подобных эфемерных мотивов губить человека – надо быть