теперь знаешь, что получилось? Ты беглый псих, это сразу же видно. Ты остановился в этом кафе, начал приставать к этой шлюшке Саре, но на твою беду сюда нагрянул полицейский. Естественно, он вмешался, как вмешался бы любой джентльмен, когда на его глазах пристают к женщине. И ты убил его. Да, да, ты — маньяк — убил его, а затем убил Сару (не оставлять же ее в живых как свидетельницу) и сам покончил с собой: ты же псих, с тобой все ясно. Как тебе? Нравится такой расклад? А теперь доставь мне, пожалуйста, удовольствие, нажми еще раз на курок, а то я подумаю, что ты в рубашке родился. Может, я ошибаюсь?

Он с силой приставил к моему виску пистолет, придушил свободной рукой меня за горло. Скованный с другой стороны наручниками, я и двинуться не мог. Что мне оставалось? Только снова закрыть глаза. И я закрыл их. Он больно надавил мне на указательный палец, и тут я услышал выстрел. Но, кажется, остался жив. Когда я открыл глаза, шериф, распластавшись, валялся у моих ног, а напротив меня возле стойки бара наперевес с ружьем стояла Сара. Волосы ее взлохмачены, на правой скуле алела ссадина, с уголка нижней губы сочилась кровь, но как она была прекрасна! Как тот закат, который мы встречали спустя несколько часов в Калифорнии.

ЛЕДИ «ТЕМНАЯ ЛОШАДКА»

Не успел Бэн переступить порог роскошного кабинета Майка Фиджеса, как на его голову тут же обрушился несокрушимый удар Верзилы Боба, одного из преданнейших телохранителей Майка. Очнулся Бэн уже на высоком стуле, связанный по рукам и ногам черным скотчем. Перед ним за огромным двухтумбовым столом из красного дерева сидел сам Майк Фиджес и, прикуривая сочную «гавану», ни на минуту не спускал с ошеломленного Бэна острых прищуренных глаз. Верзила Боб, нескладный, классический тип тупого вышибалы из дешевого бара, грозно возвышался над Бэном в готовности в любую минуту по первому кивку шефа свернуть Бэну шею.

— Ну, здравствуй, дружище Бэн, — ядовито произнес Фиджес. — Не ожидал, что тебя так встретит закадычный друг? Я тоже не ожидал. Сперва не поверил, что ты можешь пойти на такое, но потом подумал, что для тебя, видно, наступили нелучшие времена, раз ты согласился принять заказ на убийство своего лучшего друга.

— Тут ты не прав, Майк. Или тебя не так информировали твои подслеповатые осведомители. Ты же знаешь меня как облупленного: не с тобой ли мы кормили вшей во Вьетнаме и съели не один пуд соли?

— В том-то и дело, Бэн. Кто как не ты в курсе всех моих пристрастий и привычек; ты единственный, кому я днем и ночью открою дверь своего дома. Не идеальный ли выбор для заказчика моей жизни? Ну признайся, Бэн, что меня заказал Джонсон, ты же у него теперь работаешь?

— Тебя заказал Джонсон, это верно, но орудие убийства, Майк, к счастью, не в моих руках. В этом ты ошибся. Майк махнул ладонью Верзиле Бобу, чтобы тот скрылся в приемной, и запер за ним дверь своего кабинета.

— Тогда кто придет по мою душу? — спросил Майк, склонившись над Бэном.

— Я не знаю. Джонсон не говорил со мной об этом. Мало того, надо полагать, что все это держится в чрезвычайном секрете, раз даже меня, начальника его охраны, не проинформировали. Я случайно подслушал телефонный разговор Джонсона с исполнителем. Джонсон, как я понял, уже перевел часть денег за твою голову.

— Прелестно, Бэн, — вернулся Майк на свое место. — Выходит, ты, услышав такую неприятную новость, решил из чувства старой дружбы предупредить меня о готовящемся покушении?

— Ты как всегда догадлив, Майк.

— И я должен тебе верить?

— Тебе ничего другого не остается, Майк. Я сижу перед тобою связан по рукам и ногам. И потом, вряд ли я пришел к тебе в открытую, если бы мне, как ты утверждаешь, тебя «заказали».

— Все это смахивает на правду, Бэн, но я тебе почему-то верю с трудом. За деньги можно продать всё, даже душу.

— Только не нашу дружбу, Майк. Она проверена и обстоятельствами, и временем.

— Пустые слова, Бэн. Всего лишь слова. За десять лет многое переменилось. Почему я должен их слушать?

— Потому что я еще остаюсь твоим другом.

— Но некоторые так давно не думают. — Майк незаметно нажал под столом кнопку, и через боковую дверь в его кабинет вошла высокая обворожительная брюнетка. Бэн в растерянности посмотрел на неё, потом на Майка.

— Что эта джонсоновская подстилка здесь делает, Майк?

— Оригинальная у тебя манера приветствия, Бэн, — не повела и бровью девица, как будто каждый день выслушивала подобные «комплименты». — Ну да бог с нею. Не ожидал меня увидеть у Майка? Признайся честно: удивлен?

— Заткнись, Лара, я не с тобой разговариваю, — бросил ей Бэн.

— Нет, нет, отчего же, пускай говорит, пускай, — поднялся со

своего места Майк. — Я еще раз с огромным удовольствием послушаю ее рассказ. И ты его послушай, Бэн. Знаешь, весьма любопытно.

— Уволь меня, Майк, от такой пытки. Я не намерен слушать воспаленные бредни любовницы Джонсона. Тебе разве не известно, что она спит с ним?

— Известно, Бэн. Мало того, это я в свое время подложил Джонсону свинью в лике Лары. С тех пор я знаю обо всех планах и проектах своего конкурента не понаслышке.

— Тогда мне еще более ясно, почему от нее так прет гнилью.

— Это жизнь, Бэн. Это наша кошмарная действительность. И эта действительность сейчас, как бы ты ни хотел, не в твою пользу. Рассказывай, детка, рассказывай.

— Я тоже слышала краем уха, — дернула худеньким плечом Лара, — как Джонсон отдавал распоряжение убить вас, мистер Майк. Это было дня три назад на вилле Джонсона. Собеседником его был Бэн. Они долго обсуждали этот вопрос, а я не знала, куда себя деть; то бродила по дому, то плавала в бассейне…

— Заткнись, неощипанная курица! Да за такие слова можно и шею свернуть! — рассвирепел Бэн. — Да, я был три дня назад на вилле Джонсона, он говорил мне о своем проекте переброса нефтяной магистрали из Оклахомы и говорил, что