– Вот колодечников меньше и становится.

– Колодцы для них, что ли, закапывают? – удивился я.

– Вот ты забавный, хозяин, вроде рубежник, а таких простых вещей не знаешь. Каждой нечисти нужно обчество…

После инвестиционных программ слово «обчество» из уст беса прозвучало невероятно комично. Хотя весь Григорий у меня был соткан из противоречий, чему тут удивляться.

– Кому рубежники, кому люди. Вот те же чуры. На что могущественны! А если через их проходы в Изнанку ходить не будут, так все…

Григорий сделал ртом свистящий звук, чтобы у меня не осталось сомнений, что именно «все».

– Вот и этим всем человек нужен. Хоть самый захудалый. Чтобы кроху хиста у него взять или еще чего. Те же колодечники – они же ребята неплохие. Порой, если пьяный в колодец свалится, даже на помощь звали. Так-то.

– А амбарники с гуменниками под какую программу попали? – поинтересовался я. – Газификация села?

И про первых, и про вторых я читал в тетради. Низшая нечисть, которая выше двух рубцов и не поднимается никогда. Да и то часто на одном и застревает. Амбарники, что не удивительно, те, кто жили в амбарах. Гуменники – на гумнах. То есть, в местах, где сушили или молотили зерно.

– Так деревни вымирают, – не дрогнув, ответил бес. – Все же в город ломятся, как оглашенные.

Каких либо противоречий в своих словах он не увидел. Ну да ладно, критическое мышление – оно как ноги. Либо есть, либо нет.

– Вон там поодаль – темница, – продолжал вещать Григорий.

– И много там преступников?

– Да какие преступники? – отмахнулся бес. – Нет, бывает посодют кого за проступок. Но чаще всего там всякое зверье, от которого и рубежниками, и чужанам одно худо. Помню, меня маленького даже туда водили верлиоку смотреть.

Правда, ностальгия по былым временам прервалась грубой бранью. От резкой смены интонации повествования я даже вздрогнул. Оказалось, что раздражителем для Григория стала невысокая нечисть, важно вышагивающая среди людских ног.

Ростом тот едва ли доставал по пояс обычному человеку. Зато одет с иголочки – точно отыгрывал какого-то купца начала двадцатого века – высокие до колен сапоги, белая рубаха, жилет, золотые часы с цепочкой, которые незнакомец крутил. Лицо бородатое и волосатое. Я бы даже сказал – не в меру. Но в целом похоже на человеческое. Если давно не видел людей.

– Терентий, чтоб его черти драли, Палыч, – тяжело дышал бес. – Дворовой местный.

Что нечисть была непростой, я понял и по рубцам. Если переводить на рубежную иерархию, то он перешагнул грань ведуна. Что означало одно – стар и опытен. Ну, и выглядел он действительно важно. Некоторые из проходящих мимо либо здоровались, либо вставали, ожидая, пока пройдет нечисть.

Дворовой – это почти как домовой. Только в его ведении не одно помещение, а весь двор со всеми хозяйственными постройками. Учитывая, размер Подворья – действительно важная шишка.

Будь моя воля, я бы все смотрел и смотрел за жизнью остальных рубежников. Ведь, я знал только Ингу и Вранового. Да и то, знакомство с последним едва ли назовешь удачным.

Однако в кабинет вошел вэтте. Не Тосс, другой. Похожий на жабу и невероятно старый. К слову, я сам не понял, как определил его возраст. Просто догадался, что он точно старше Тосса.

Жабоподобный вэтте подошел ко мне.

– Кносс, – сказал он и поклонился.

– Матвей.

После чего вэтте прошел за стол, кстати, весьма великий для такого крохотного существа. Но взобравшись на кресло, так, что едва виднелись его жабьи глаза, он изрек.

– Дело.

А эти ребята немногословны. Даже странно, что они стали хорошими торговцами. В моем понимании устоялось клише, чтобы что-то продать, надо неплохо поездить собеседнику по ушам. Видимо, в случае вэтте все за себя решал товар. Мне вот, кстати, было очень интересно, что именно мы пришли покупать? Всю дорогу Григорий лишь говорил загадками, да общими фразами.

–Глубокоуважаемый Кносс, я и мой хозяин рады приветствовать вас, – растекся елеем бес. – Мы пришли, чтобы приобрести у вас Карты ловкой руки. Они обозначены в каталоге как «помогательный артефакт неважной ценности». Цена пятнадцать серебряных монет.

Выглядел Григорий, как начищенная бляха на ремне дембеля. Однако у меня даже мысли не возникло как-нибудь его подколоть. Что я скажу – когда молодец, тогда молодец. Подготовился, составил план, действовал согласно ему. Может, почаще его на всякие симпозиумы отправлять? Гриша после пьянок будто бы умнее становится.

Жаль, что Кносса не волновали победы беса над самим собой. Это все потому, что вэтте не знал Григория так хорошо, как знал его я. Нечисть замотала головой, а после выдала короткое.

– Нет. Продано.

– Но ведь в каталоге… – растерянно пробормотал бес.

Мне даже жалко его стало. Вот так работаешь над собой, пытаешься быть лучше, проходишь пьяные курсы по личностному росту, а тебя обламывают. Это как всю неделю не жрать сладкое, не пить пиво, а в воскресенье обнаружить, что не похудел ни на грамм. Обидно, да.

Вэтте взял какую-то амбарную книгу и принялся ее листать, противно слюнявя палец. Затем остановился на нужной строчке и укоризненно покачал головой. Он же крикнул, точнее, издал какой-то странный звук. И в кабинет тут же