– Кто это?

– Нехорошо, – пробормотала Ниннель, вскинув руки и внимательно оглядываясь. – Беги к себе. А я подниму тревогу.

Как-то возразить я не успела. Ниннель метнулась следом за чужаком. Я рванула было за ними, но вдали послышались крики стражников, а фонари начали разгораться ярче. Мне ничего не оставалось, кроме как спасаться бегством. Миновав расстояние до здания, я влетела в подсобные помещения. Оттуда через кухни попала в комнаты прислуги. На этот раз вернулась незамеченной. Но заснула нескоро, взбудораженная ночной вылазкой. Долго ворочалась, прислушиваясь к звукам снаружи и гадала про себя о том, успела ли скрыться Ниннель. Не хотелось бы, чтобы из-за меня она попала в неприятности. Кроме того, она являлась моей единственной связующей ниточкой с Ковеном.

А наутро я узнала, что ночью стражники убили вражеского лазутчика.

Вилар

– Это все вещи? – переспросил я, перебирая разложенный на металлическом столе скромный скарб убитого ночью шпиона.

В воздухе пахло сыростью и плесенью. Мы находились в освещённой фонарями подвальной комнате замка. Здесь же, на соседнем столе, укрытое серой тканью, лежало и тело неудачливого шпиона. К сожалению, взять его живым не удалось. Сорвался с крепостной стены при попытке стражников его схватить. Нам достались перепачканная кровью дорожная одежда без опознавательных знаков и простой кинжал, смазанный сильным ядом.

– Да, сам лично проверял, – отрапортовал стоящий передо мной Брандан. – И на иллюзию тоже, – кивнул, предупреждая мой вопрос.

– Ему нужно было чем-то питаться, пить. Он гладко выбрит. Либо прятался в деревне, либо где-то рядом должен находится его лагерь.

– Мы уже прочёсываем лес. Но предупреждаю сразу, вокруг слишком много следов. Деревенские, конечно, редко забредают далеко, но вчера как раз наши обшаривали окрестности, чтобы пополнить запасы трав.

– Насколько далеко вы заходили при первой проверке окрестностей?

– Не очень, – поморщился водный. – На десяток километров, даже меньше в плохо проходимых местах.

– Значит, придётся расширить зону. Но сначала опросить деревенских. Возможно, он жил под боком. А может, мы преувеличиваем, и вчера погиб обычный вор.

– Слуг допрашивают, чтобы выяснить, видел ли его кто ночью.

– Да, хорошо бы понять, что он разнюхивал, – бросив короткий взгляд на труп, поморщился от досады.

Гарнизон ещё недостаточно большой, а все силы брошены на укрепление и ремонт. Патрулирование проводится минимальными силами, чтобы люди могли отдохнуть за ночь. Но, похоже, придётся усилить охрану крепости.

– И приходил жрец Храма Стихий, – с сомнением проговорил Брандан, явно не уверенный, что это событие столь важное.

– Что он хотел?

– Сказал, ночью кто-то пробрался в Храм. Уверяет, что первозданное пламя поднималось к самому потолку.

– Возможно, что-то исчезло из Храма?

– Говорит, что ничего не украли. Но первозданная стихия требует возвращения ночного гостя, – друг неопределённо хмыкнул.

Я знал, что он скептически относится к культу стихий, но редко позволяет себе критические выпады. Да и не мог отрицать, что слишком многие придерживались веры в стихии. Всё же он мой приближённый, правая рука, а одно неосторожно обронённое им слово может бросить тень на меня.

– Я зайду в Храм сам. Возможно, он не человек, а ведьмак, и решил нарушить запреты, – взглянув в последний раз на мёртвого мужчину, загадку появления которого предстояло понять, я направился на выход.

Брандан последовал за мной. А потом закрыл комнату на ключ, набросив на дверь охранную сеть. Миновав полутёмный подвальный коридор, мы поднялись на основной уровень здания. А оттуда собирались каждый разойтись по своим делам: я – в Храм, Брандан – узнать результаты допроса прислуги. Но нас вдруг остановил робкий женский голосок:

– Лорд Вилар, простите за дерзость, – девушка в простом нежно-алом платье и с распущенными светлыми волосами подошла ко мне, почтительно склонив голову. – Я слышала о проникновении. Возможно, я буду полезна.

– Ты что-то знаешь?

– Я не уверена, – пролепетала она, осторожно подняв ко мне глаза и нервно облизнув губы.

– Раз подошла – говори, – немного раздражённо бросил я, недовольный потерей времени.

– Ночью, ближе к тревоге, Юлия покинула комнату. Сказала, что хочет подышать воздухом. Возможно, она что-то видела, – в голубых глазах девушки мелькнул недобрый огонёк, который она поспешила скрыть за новым поклоном. – Простите, если зря вас потревожила.

– Нет, это полезная информация. Ты свободна.

Слегка тряхнув волосами, девушка попятилась назад, вновь позволив себе поднять взгляд к моему лицу. Совершенно не обратив внимания на нелепые попытки заигрывания, я глубоко задумался.

– Судя по всему, Юля ей не нравится, – протянул Брандан очевидное.

Но я почти не услышал его слова. Мелькнула смутная догадка, подозрение. Мы ничего не знали о Юле, и она могла быть связана со шпионами. Но почему-то казался важным именно ночной визит в Храм Стихий, в тот же промежуток времени, когда Юля отлучалась из замка. Вспоминалось золотистое пламя хрупкого на вид цветка, так похожего на первозданную стихию.

– Узнай подробнее. Если встретишь её, передай, чтобы шла ко мне.

– Возможно, её стоит изолировать, – осторожно проговорил друг, не впервые предлагая мне это решение, от которого я прежде отмахивался. – Нам ничего не известно о её прошлом, а мы уже не в дороге, где она всегда на виду.

– Возможно, – не стал спорить я. – Я встречусь с ней и решу.

Возникла глупая мысль спросить друга о приворотах, хотя и сам знал, что эта магия слаба и неспособна воздействовать на дракона. Ведьмы умело оперируют дурманящими травами, создают различные снадобья, но драконы невосприимчивы к большинству ядов и зелий. Вот только близость Юли действовала на меня похуже любого дурмана, туманила разум, лишала контроля. И я не знал, что с этим делать.

В ту ночь я чувствовал себя сумасшедшим. Её пламя разгорячило кровь, превратив её в жидкую магму, проникло в сердце огненными иглами. Дракон бесновался, пытаясь вырваться наружу. Я сжимал бессознательную девушку в руках и не знал, как отпустить. Жадно вдыхал аромат её кожи и прижимался губами к её губам, холодным и безвольным, но таким сладким, что таяли остатки здравых мыслей. Мне стоило попросить унести её, а я положил её в свою кровать. Почти не спал, окружённый неповторимым запахом и взбудораженный свежей силой, которая на этот раз не затихла после того, как Юля потеряла сознание. В голове билось только две мысли: овладеть девушкой и взлететь. Я не мог себе позволить ни того, ни другого. И всю ночь сгорал в пламени вожделения. Только под утро наваждение чуть отпустило, а дракон затих. Но проснулась сама Юля.

На эмоциях она наговорила мне много, на что в иной ситуации я бы разозлился. Но я просто сидел рядом с ней, гася отголоски ночных желаний и борясь на этот раз с другими. Обнять, утешить, успокоить. Странные стремления по отношению к ведьме. Однако я поддался и поделился с ней силой. Даже согласился на её просьбу. Это оказалось нелегко. Я не хотел её отпускать. Подобные мысли странно пугали и выводили из себя. Я варился в котле бессмысленной ярости на слабость перед ведьмой. Злился на себя, на неё, на обстоятельства. Когда на мои плечи возложена сложная миссия, я думаю лишь о ней. Вожделею женщину из гнилого ведьминского племени.