Кастро отец Вийольдо был крупным предпринимателем, а после стал заклятым врагом нового строя. Сам Вийольдо, будучи пилотом «Б-26», участвовал в налете на кубинские аэродромы перед высадкой на Плайя-Хирон. Главным критерием, по которому полковник остановил свой выбор на Вийольдо, стало его участие в операциях по розыску Гевары в Конго, когда до ЦРУ дошла информация, что беглец ведет подрывную деятельность в этой стране.

– Эти кандидатуры должен одобрить директор Хелмс, так полковник?

– Сначала его доверенное лицо, господин Уильямс, а уже с его подачи директор Хелмс.

– Тогда постарайтесь убедить господина Уильямса, что эта прекрасная мысль пришла именно в его голову, – посоветовал советник Ростоу.

– Займусь этим с самого утра. – Полковник Робертсон поднялся. – Как только будут результаты, я с вами свяжусь. До встречи, советник Уолт.

– До встречи, полковник Томас.

Полковник Робертсон ушел, а советник Ростоу еще долго сидел в кабинете, прорабатывая детали плана, занося каждый отработанный пункт в специальную тетрадь, зачеркивая и снова переписывая отдельные пункты. Он исписал четыре тетради, но к концу дня получил то, что хотел: четкий план действий, в который входили все этапы продвижения по бюрократическим каналам их с полковником Робертсоном операции, включая обработку членов специального совета по боливийскому вопросу. Оставалось воплотить его в жизнь, после чего отойти в сторону и наблюдать, чем закончится эпопея с Геварой.

Глава 5

Одиноко стоящий дом на темной улице Санта-Крус казался необитаемым: ни в одном окне не горел свет, не шевелились занавески, не раздавалась музыка. Но это было лишь видимостью. В подвале дома сидела девушка в светло-зеленой кофточке и солдатских брюках маскировочной расцветки. Темные непослушные волосы она стянула в тугой хвост, который спрятала под берет. На столе перед ней стоял радиопередатчик «Тензор», который она получила от связного советской разведки. Каким образом им удалось переправить радиопередатчик в Боливию еще до ее приезда, Таня не знала, да и не слишком об этом задумывалась. Это же КГБ СССР, а значит, для них нет ничего невозможного.

Для связи с Центром существовало несколько каналов, и радиопередатчик, принадлежащий Тане, был последним из них, пользоваться которым разрешалось только в случае крайней необходимости. Сегодня такая необходимость наступила, в этом Таня не сомневалась. Все четыре блока, составляющие радиопередатчик, были подключены, работоспособность проверена, шифровка подготовлена, но Таня все медлила. Она сидела на жестком табурете и размышляла о том, почему оказалась в ситуации, выхода из которой не видела.

После прибытия Эрнесто Че Гевары в Боливию Таня надеялась, что, разобравшись в ситуации, он откажется от первоначального плана, поняв, что для реализации его место и время выбраны неверно. Но что-то в Че за время его отсутствия изменилось. Она не могла четко сформулировать, в чем именно заключались изменения, но чувствовала, что тот Че, что прибыл в Боливию в роговых очках и в галстуке, еще менее склонен идти на компромисс, чем Эрнесто Че Гевара, который пленил ее и тысячи студентов Лейпцига зажигательными речами.

В своей правоте она смогла убедиться в декабре, когда привезла на ранчо «Каламина» лидера коммунистического движения Марио Монхе. В ушах Тани до сих пор звучали слова Че, когда он произносил их в спину уходящего Марио: «Хотите забрать власть в свои руки? Этого не будет никогда. Революция в Боливии будет только моей. Весь мир запомнит ее как революцию Че Гевары». «Что это, – подумала тогда Таня. – Он мечтает стать Богом? Той славы, которой овеяно его имя, уже мало?» Впоследствии Таня не раз ловила себя на мысли, что стала меньше доверять словам Эрнесто. Он шел к своей цели напролом вопреки здравому смыслу и самой идее революции. Не желают крестьяне свергать существующий строй? Плевать! Они просто настолько невежественны и запуганы властью, что не видят своей выгоды. Отказываются лидеры боливийского коммунистического движения примкнуть к «очагу революции»? Не проблема! Того количества коммунистов, что прибыли из Гаваны, вполне достаточно, чтобы создать новую, более радикально настроенную партию.

Даже когда его собственные люди начали роптать на то, что вербовка местного населения идет слишком медленно и такими темпами необходимое количество людей они наберут разве что через десять лет, Че Гевара не отступил. Он отправил Таню в родную Аргентину на поиски отряда Масетти. Эта поездка была чистой воды авантюрой.

О Хорхе Рикардо Масетти, аргентинском репортере, который делал репортажи о кубинской революции и брал интервью у Фиделя Кастро непосредственно после свержения правления Батисты, никто не слышал с апреля 1964 года. После свержения в Аргентине власти президента Артуро Фрондиси Масетти и Че Гевара загорелись идеей создать там «очаг революции», для чего Масетти с небольшим отрядом был отправлен в Аргентину. Прибыв на место, отряд ушел в джунгли в штате Сальта, и больше о нем никто ничего не слышал. Никто и ничего. Однако у Че Гевары не возникло ни тени сомнения, когда он посылал свою возлюбленную туда, где пропал целый отряд вооруженных, хорошо подготовленных мужчин, одну, без поддержки, что она выполнит задание: во что бы то ни стало привести подкрепление.

С задачей Таня справилась. Не так, как мечтал Че Гевара – отряда Масетти она, конечно не нашла, но вместо него привела с собой боливийца Мойсеса Гевару, и его отряд в количестве двадцати бойцов, и еще четырех человек, в числе которых был французский корреспондент Режи (Дантон) Дебрэ, который ранее, в 1963–1964 годах, по просьбе Фиделя Кастро исследовал социальную и политическую обстановку в Боливии. За два месяца Таня смогла то, чего не смог добиться Че Гевара за все время пребывания на боливийской земле. Она увеличила состав отряда на двадцать пять человек. И что же сказал на это Че? «Молодец, малышка, теперь ты достойна называться соратником Че!» Она достойна! Да если бы не клятвы, данные в Берлине полковнику КГБ, она давным-давно сбежала бы и из Боливии, и от Че Гевары! Но она понимала, что ее жизнь ей не принадлежит, и потому оставалась верной человеку, чье эго взяло верх над идеями.

А Че продолжал совершать одну ошибку за другой. В своем дневнике он писал: «Крестьянская база так и не создана». Это угнетало его, не давало покоя. Перед отъездом в Боливию Че заставил бойцов выучить индейский язык кечуа, но он оказался лишь основным для индейцев этой страны, там же, где обитал отряд Че, местные говорили на диалекте гуарани, кардинально отличном от кечуа. Уже все в отряде поняли, что языковой барьер им не преодолеть, и только Че упорствовал. Снова и снова он посылал бойцов к крестьянам в тщетных попытках донести до них мысль о Великой Революции.

А потом из отряда начали бежать те, кого с великим трудом