Полог шатра колыхнулся - и вошел Орест.

Он быстро и многозначительно переглянулся с Демаратом. Они были в сговоре, те самые "мы". Орест величественно прошел к своему хозяйскому месту и, судя по шуршанию за моей спиной, неторопливо устроился на нем. Оставаться за пределами моего взора, видно, было частью его замысла.

- Представляю вам гостя, среди нас нового во всех отношениях и скоропреходящего, - раздался позади меня голос Ореста. - С того дня, когда эллины последний раз видели живого гиперборейца минула добрая тысяча лет. И вот он вновь среди нас. Возможно, мы, немногие, имеем счастье видеть его перед очередным тысячелетним отсутствием, ибо он направлен к нам с небес с важной миссией. Его имя - Николаос, отца его звали Аристархом... Заметьте, он не столь чужд нам, как может показаться на первый взгляд. Позволим ему самому поведать нам о целях своего визитах в державу гуннов.

- Вождь Орест, позволь мне представить нужды небесного посольства своими словами, более понятными нашими общему кругу, - внезапно объявился на сцене Демарат, как будто сильно протрезвевший. - Того же позволения я прошу и у нашего достопочтимого гостя.

Демарат промолчал, я чинно кивнул.

Собрание, как я приметил, с первых же слов затаило улыбки, затаило небрежное недоумение, затаило придворное любопытство. Я задумался: на что похоже это представление? Пожалуй, на мольеровскую игру... "Мещанин во дворянстве".

Грани между смешной игрой людей и страшной игрой богов порой так зыбки.

- Варварское одеяние гостя - неизбежный недуг воплощения, - развел руками Демарат. - Покрываясь плотной телесной оболочкой в нижних слоях эфира, полных дыма костров и запаха дичи, не сойдешь на твердую землю ни в какой иной одежде, более пристойной для олимпийских высот.

Демарат сделал паузу, взглянул на меня, и я еще раз чинно кивнул.

- Теперь же я попрошу вас напрячь слух вашего рассудка. - Демарат привычно поднял палец и блеснул своим любимым перстнем. - Вот в чем существо дела. Кто-то из нас - невольный виновник рокового столкновения миров, мира людей и мира богов... Вспомните, откуда каждый из нас родом, какое образование и где получил, как оказался здесь, в окружении... славных воинов базилевса Аттилы, коему мы преданы... и каким державам не желаем добра... Знайте, потомки и наследники Агамемнона, Одиссея и прочих великих героев! Кто-то из нас обронил лишнюю молитву, лишнее слово, лишнюю мысль. Мы, живущие среди гуннов странники, мы призвали их в высшие сферы, мы впустили их на Олимп. Ибо мы стопами попираем землю, а головой упираемся в сферы идей. Не так ли, досточтимые мудрецы и философы? По этому вертикальному мосту варвары переправились на небеса, даже не подозревая о своем победоносном походе... вроде красного жучка, ползущего по указательному пальцу вверх. Сознаемся себе: мы сами хотели этого, тайно или явно, иначе как удалось бы судьбе собрать нас всех в одном шатре? Вот перед вами - посланник богов, он явился провести дознание, найти эту неведомую, нечаянную и тем вдвое опасную молитву и обратить ее вспять.

Гипостратег был увлечен дознанием куда живее самого "посланника богов". По роли мне оставалось: глубокомысленно и величественно молчать. И сдерживать смех, если Демарат сделает сцену смешной.

Трапеза под монолог гипостратега шла своим чередом... да и знало ли это благородное сословие о магниевом сгорании нижних чинов? Слух мог пройти... но какими только чудесами не веет во все и всякие темные века? К факирам и слухам это собрание - я это легко угадывал по скептическим взглядам - было столь же привычно, что и завсегдатаи питерских трактиров эпохи упадка иной великой Империи.

Итак.

Демарат с гоголевской последовательностью стал выводить на сцену своих героев.

- Мой друг Феодосий, позволь представить тебя первым.

Тучный, в густо-складчатых материях человек тяжело приподнялся на монументальном локте, прокатил по себе волну складок и движением бороды необыкновенной масти выразил свое почтение. Он был весь густ, броваст и плотен, с темени до висков образцово сив, а прочим лицевым волосом - сочно кирпичен. Я догадался, что он крашен на вавилонский манер.

- Достойный Феодосий, ты ведь тезка своего базилевса. Скажи, откуда ты родом?

- Из Константинополя, гипостратег. Тебе известно, - под стать своему облику густо пробасил подданный императора, правившего в ту пору Восточной Римской Империей.

- Прекрасно, Феодосий. Ты - торговец оружием... Везешь его на Данувий из пределов Империи.

- Не только мечи, гипостратег, не только, - солидно намекнул негоциант.

- О да! Наборную сбрую, пояса, золотую чеканку. Скажи, Феодосий, ты молишься о здоровье и благополучии базилевса?

Кусты бровей настороженно шевельнулись... будто в них зайцы прятались.

- Как и ты, гипостратег...

- Базилевса Аттилы, я имею в виду...

- Вблизи великого трона трапезую, о его устроении и молюсь.

- Разумно отвечаешь, Феодосий. С твоей легкой руки все кузнецы и чеканщики Константинополя сыты. Ведь ты скупаешь их товар оптом? И здесь получаешь за свои мечи золото, которое течет в державу гуннов прямо из казны твоего высочайшего тезки-земляка в виде платы за душевный покой... или, можно сказать, за соблюдение девственности границ и крепостных стен Константинополя.

Благородное собрание сдержанно посмеялось. Глаза Демарата посверкивали - влажный блеск с кровинкой.

- Потом ты возвращаешься на родину и за то же золото вновь наполняешь свой обоз вещами, нужными для войны и для пиров.

- Не на все золото, гипостратег, - ухмыльнулся купец Феодосий. - Один золотой кладу под порог и один оставляю жене.

- Ты - мудрый торговец, всем известно. Но скажи, Федосий, как бы попало золото твоего тезки-базилевса прямо в твои руки, а из твоих рук - в карманы константинопольской черни, если бы базилевс Аттила ушел с Данувия, предположим, в аравийские пустыни.

Купец раскрыл большой, темный рот и гулко, густо рассмеялся, а закончив это важное дело, подвел торговый итог:

- Не будь базилевса Аттилы, слава ему во веки веков, подданные Восточной Империи погрязли бы в нищете!

Демарат устремил свой разгоревшийся взор на меня:

- Вот видишь, посланник, народу великой Империи никак не прожить и не обойтись без варваров, а предстательствует пред ними за славный римский народ добрый и богатый Феодосий. - И вновь на купца: - Вспомни, добрый Феодосий, нет