Возражение волчихи насмешило стоявшую рядом Хохо.

— И что, что не собирают? Другой работой детишки заняты. — Пожал плечами я. Вообще причины её возражения не понял, если честно. Она хоть видит, сколько тут всего? Чё мне с этим всем добром делать-то, солить, что ли? Её ж блять не килограмм-другой, а тонны! К тому же даже до её звериного мозга уже должно было дойти: мы разделяем труд так, чтобы каждый был при своём. Или… до неё не дошло? По ходу придётся пояснять.

— Каждой семье в деревне, всем кролли и му, мы раздадим поровну. Зелёная, тебе пора бы уже понять, что мы, му и кролли, а теперь ещё и вы с Пом, все одна большая семья. Будущее у нас для всех одно, и горе, и радость для нас тоже одни. В семье принято заботиться друг о друге, потому все тяготы и невзгоды мы разделяем поровну, вместе защищая своё право на жизнь. У нас дела обстоят так, а у вас, у хищников, ведь не так, да?

— У них, хищников, совсем не так… — пустив слезу от столь пафосной моей речи, поправила меня Зелёная, словом отказавшись от своего прошлого происхождения. — Каждый заботится только о себе, на самок всем плевать, на детей, которых мы, матери, так бережём, тоже… Выживает сильнейший… А вы и стариков тоже кормите?

Вопрос Зелёной ещё больше насмешил Хохо, и та ответила за меня, отчего на лице Жабки появилась робкая улыбка.

— Вот потому, что каждый сам за себя, хищники и проиграют эту войну, — заключил я, двинувшись к вёдрам с картохой. Хватит ебалом щёлкать, пора браться за работу!

— Я помогу вам, господин староста! — воскликнула Зелёная. Кажется, Пом и вправду не ошиблась в своей ставке на эту волчицу. В душе её ещё полно добра. Сама молода, резка и активна, также легко поддаётся дрессировке и быстро приручается. Она точно породы волков, а не пёсиков каких?

— Нет. Это та работа, которую я должен сделать сам, — ответил я, а после велел девушкам отправляться готовить обед. Сегодня каждый должен наесться досыта, отмечая мою очередную личную победу. Пусть я и потрачу почти весь световой день на поле, зато смогу использовать остатки картофеля в погребе для обеспечения довольствия гарнизона будущего форта. Это на ещё один маленький шажок приближает меня ко дню, когда придётся спасать выр-выр.

Создавать планы на ещё не поспевший урожай не стал, хоть что-то с него мы ведь точно соберём, а значит, также укрепим своё положение. До того ещё будет рыба, молоко и, если потребуется, мясо коров. Коровки являлись нашим стратегическим запасом. Старик Мудра тоже поддерживал меня в инициативе сберечь скот. Ещё до нашей встречи мы оба думали, что наладить общение и коммуникации двух вождей станет проблемой. Только всё — слава богине — обошлось. Как по мне, он оказался максимально доброжелательным человеком, хоть и в открытую называл меня слишком холодным к девушкам. Я, блять… ебущийся по ночам по три, а то и четыре раза, слишком холодный⁈ Спрашивать о годах его любвеобильной юности не стал, даже боясь представить, что вытворял этот секс-гигант.

Главное, что я оправдал его ожидания, понял его, а он меня, всё остальное мы оба считали незначительными минусами друг друга.

Пока я с криком: «Мотивацию надо поднять!» — словно комбайн, херачил в поле, несколько раз парни Кобаго возвращались домой с трофеями, а также нашими ранеными. Две группы, одна серокожая, другая хищная, встретились нашим разведчикам. Рыкунов разделали под орех, с зубастыми всё оказалось не так однозначно. Лишь близость и тесность находящихся в зрительном контакте бойцов му и кролли помогли нам избежать жертв и при этом застрелить двух хищников, бивших из засады. Численное меньшинство не останавливало волков и лис, ещё не привыкших к мысли о том, что их зубов не боятся, а атаки постоянно ожидают. Оттого враг в своих налётах, на наши большие группы нёс потери, пытаясь выманить нас, заставить гнаться за собой, отступал, после чего, не достигнув желаемого результата, возвращался вновь, повторяя цикл заученных нами действий. Их охотничьи луки оказались оружием мною переоценённым. В фильмах я много раз видел, как всякие Робины Гуды, попадая в грудь или спину, разили по пять-семь противников за считанные секунды. Только тут всё слегка по-другому. Безусловно, точный выстрел в сердце или голову тебя убьёт, но в основном всё летело в тушку, ослабляя или попросту раня противника, лишая того возможности убегать или вести преследование. В общем, тактика хищников «рань, напугай, разгони, добей» полностью перестала работать.

Вечерело. В деревню загонялись стада, возвращались с прогулок старики, дозорные, стражники и охотники.

— Староста… всё тренируетесь? — Подтрунивая надо мной, моим трудом в поле, и моими нежными ногами, напоказ закинул на плечи кабанью тушку Кобаго. Смахнув с лица каплю пота, выпрямился, испытав очень и очень странную, местами колющую, а местами даже приятную боль в спине, усмехнулся тому в ответ. На руках моих как и раньше, никаких мозолей, ноги в порядке, лишь спина на протяжении всего дня беспокоила и напрягала. Обернувшись, с усладой для глаз вижу последние два рядка. Я машина, я зверь, я тер… трактор!

— Матвеем, скоро стемнеет, — произнесла Муррка, что последние несколько часов активно помогала детишкам носить вёдра с клубнями. Вспомнив о своих планах на засев лука и чеснока, неудовлетворённо отодвинул завершение работы на завтра. Требовалось добавить ещё несколько рядков, а также собрать овощи под засев. Если бы только день был чуточку длиннее…

— Вы сегодня прямо в ударе, давно не видела вас таким активным. Может, ночью что-то хорошее случилось или приснилось? — хихикая, толкая меня своим тазом, прикрытым сегодня тугими кожаными штанами, веселилась и кокетничала Муррка.

Я в очередной раз вспомнил взгляд этих тёмно-розовых гипнотизирующих глаз. Оглядев Муррку с ног до головы, смог с уверенностью сказать, что она ничуть не уступала красоте женского тела Королевы Матери Дроу. Разве что у тёмной талия казалась чуть более утончённой, грудь больше, чуть менее накаченным живот и ягодицы без меха, а также гладко выбритая кожа и…

Так стоп! Это не нормально…

— Да, случилось… Скажи, ты когда-нибудь видела существ с тёмной кожей и такими лысыми ушами? — вогнав у ворот лопату в землю, поинтересовался я.

На что Муррка, коротко ответила:

— Нет.

Вот ведь деревня… В какой же глуши меня угораздило оказаться, что тут вообще никто и ничего не знает?

— Матвеем! — Обернувшись, вижу спешащего ко мне Кобо. — Отец сегодня устраивает пир, очень хочет, чтобы вы присоединились!

Вот как… Хм, странно, не так давно погиб его сын, а сегодня он возвращался с трофеем в приподнятом настроении, ещё и пир.

— А по какому поводу? — спросил я.

— Сестра беременна. Она призналась Хохо, та обследовала её, кажется, тройня.

— Тройня⁈ — От подобного известия у меня аж дыхание перехватило. Не дохуя ли разом?

— Именно. Кузнец милостив, приняв в жертву Корого, наградил потомством Куому. Жаль только, что всего трое…

— Мало? — переспросил я.

— Нормально, но могло быть и больше, — подмигнув мне, проговорил Кобо, а после, стукнув меня ладонью по плечу, ещё раз искренне и с душой попросил прийти.

На лице Муррки проступила искусственная натянутая улыбка, когда в глазах блестела слёзная печаль. Дети… для местных они и впрямь как цветы жизни. Интересно, а у меня они будут? С тем активным образом жизни, который я веду, должны быть. Только почему-то пока, к счастью или к сожалению, на этом фронте всё спокойно.

— Пойдёшь со мной? — Попытавшись приобнять Муррку, замечаю, как та ускоряется и не даётся мне в руки.

— Нет. Извините, нам, испорченным, нельзя…

— Опять ты…

— Матвеем, нет! — решительно заключила она. — Плохая примета. Я лучше приготовлю горячей воды для ног и согрею для вас кровать, можно?

Даже в такой ситуации ты думаешь о других. Эх, Морковка…

— Можно. Я долго не задержусь, так что будь готова, завтра