— Неплохая мысль. Я над ней подумаю. Я привезла с собой Юлин. На днях мы найдём повод, чтобы посетить имение хумана. Возможно, Юлин станет там появляться время от времени. Не вздумайте оказывать ей знаки внимания! Просто сделайте вид, что вы незнакомы. Вмешиваться разрешаю лишь в том случае, если ей будет угрожать прямая опасность. Будут вопросы, отвечайте — вступились за соплеменницу. И больше ни слова!

— Я поняла, Старшая.

В это время загремел далёкий гром. Порывы ветра и шелест листвы заглушили все звуки, а когда по крыше ударили первые крупные капли дождя, то майри закрыли окно.

— Ну, что там? — нетерпеливо подёргал Федр меня за рукав, когда я, отозвав Элементаля, пришёл в себя и потянулся за бокалом сока.

— Представляешь, они до сих пор называют нас хуманами! — поделился я первым ярким впечатлением.

— Что это значит?

— По легендам майри их нация произошла от дельфинов, которые решили поселиться на суше, а мы произошли от обезьян.

— Видел я обезьян, когда к нам цирк приезжал. Так-то, обидно. И что теперь? Они с нами знаться не хотят?

— Ещё как хотят. На днях должны прямо сюда в гости нарисоваться. Вот только не знаю, какой для этого визита повод им удастся найти. Но одно я понял точно — майри во мне крайне заинтересованы. Причину пока не знаю, но это никак не помешает нашим планам насчёт твоего особняка. А с самими майри теперь можно гораздо проще договариваться. Думаю, скоро ты с ними близко познакомишься.

— Ларри, блин… Если бы мне хоть кто-то год назад сказал, что я смогу удачно подкатить к самым интересным девчонкам в Академии, я бы ему ни за что не поверил. А теперь ты мне говоришь, что у нас даже с майри всё получится, и я тебе верю! Ты даже представить себе не можешь, как я рад и горд оттого, что у меня в друзьях такой парень, как ты! Клянусь Релти, я тебя никогда не подведу!

Вспышка на этот раз вышла настолько яркой, что нам потребовалось секунд десять, чтобы проморгать выступившие слезы. А потом раз в пять больше, чтобы осознать, что это было.

Обедали мы втроём, так как матушка и Мари не успели вернуться из города, и я поневоле обратил внимание на удручённое состояние отца.

Как только мы закончили обед, я сделал знак Федру, чтобы он свалил. Есть у нас с ним такой жест. Выглядит, как будто ты стряхиваешь пыль с лацкана тужурки. Иногда, общаясь с девушкой, важно остаться с ней один на один, собственно, для этого он и был придуман.

Слуге я наказал принести нам кувшин вина и принести нам два бокала.

Первый бокал я поднял молча, глядя отцу в глаза. Пусть и нехотя, но он меня поддержал.

— Чего грустишь? — глядя ему в глаза, задал я простой и понятный вопрос, когда мы ополовинили второй бокал.

— Боюсь, ты не поймёшь, — попробовал он отмахнуться от меня, но я требовательно постучал пальцем по столу, — Ну, ладно. Я привык быть кормильцем семьи и главным. А кто я сейчас? Живу в доме сына. Работаю на жену. Чувствую себя, как слуга на подхвате. Пойми, я так не умею жить!

— Хочешь своё дело? Как насчёт гвоздей?

— Втиснуться на рынок Белговорта? Да меня местные купцы враз сожрут и не подавятся. Они здесь целыми поколениями своё дело ставили.

— А если это будут корабельные гвозди?

— Бронзовые? Ты шутишь. Даже у тебя денег не хватит, чтобы войти в это дело.

— Разве я что-то сказал про бронзовые? — наполнил я бокалы по третьему разу.

— А какие ещё? Железо в морской воде долго не живёт.

— Обычное железо, — поднял я палец на одной руке, а второй отсалютовал отцу бокалом.

Намахнули.

— А что, бывает другое?

— Конечно бывает, но речь сейчас не об этом. Сколько времени и денег тебе потребуется, чтобы быстро получить патент на железные гвозди, защищённые от разрушения морской водой?

Вопрос я задал вовсе не праздный. Интерес к нему у меня возник ещё в момент выбора карбы. Именно тогда я услышал, что местные бронзовые сплавы теряют в морской воде до половины своего веса за пять-семь лет. Оттого карбы старой постройки покупать нет никакого смысла. Как только морская вода съест шляпки бронзовых гвоздей и само их тело, то того и гляди, твоя покупка изукрашенной карбы неожиданно может превратиться в тыкву. Ремонт обойдётся дороже стоимости покупки и вовсе не факт, что он будет удачным.

— Не меньше, чем в полторы тысячи золотых, если делать быстро. Двести золотых за саму лицензию и, думаю, не меньше тысячи уйдёт на чиновников. Иначе на год дело затянется. Но я тебя пока не понял.

— Теперь уже только завтра всё покажу. Раз ты всю жизнь продавал гвозди, то скоро начнёшь продавать лучшие, — разлил я по бокалам остатки вина.

Горячая оцинковка. Скорей всего — двойная. Иначе слой цинка будет тонковат и до уровня бронзы эти гвозди не дотянут. А так — вполне себе продукт, и что характерно, раза в три-четыре дешевле бронзовых гвоздей выйдет.

— Хм. Тысяча на взятки за скорость? Дорого. Давай-ка лучше деньги пока придержим и пустим всё обычным порядком, но сначала опыты. Завтра я тебе покажу, как всё правильно делать, а дальше сам думай. Мне главное — чтобы ты процесс понял и идею ухватил. А уж как ты её в патенте изобразишь, и под каким соусом начнёшь продавать, тут не мне тебя учить, — откровенно врал я отцу на чистом глазу.

Понятное дело, что мне бы нашлось, что сказать в любом из этапов выдвижения товара на рынок, но дело не в товаре, а в спокойствии отца.

Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал себя примаком на чужом празднике.

Вот и пусть займётся своим делом, тем, на котором он собаку съел. Гвоздями.

Моё дело — завтра на самой большой спиртовке нагреть высокий узкий тигль с кусочками цинка, примерно градусов под пятьсот, пока цинк не расплавится, и окунуть туда несколько гвоздей. Некоторые, так и вовсе пару раз.

Я — прогрессор? И, да, и нет. Нет прогресса ради, а чисто для успокоения отца знаниями делюсь.

Батяне Ларри придётся сильно напрячься, чтобы идею в массы затащить и сделать свои оцинкованные гвозди эксклюзивным товаром у кораблестроителей.

Впрочем — это уже не мои заботы. Тут, скорей, у отца внеочередной экзамен на самостоятельность и зрелость. Вытянет — честь ему и хвала! Вся семья намного богаче станет.

В одном только Белговорте с дюжину разномастных верфей наберётся, и ещё штук пять по ближним окраинам. Не сказать, чтобы все они крупные. Тут иногда за верфь принято считать большой сарай с десятком рабочих, а то и вовсе навес, где отец с сыном собирают карбы, рыболовецкие баркасы и шлюпы для пограничной и таможенной службы — далеко не самые крупные судёнышки.

Всё, что крупней — уже удел всего лишь двух верфей Белговорта. Они могут производить корветы и фрегаты. Не много. Не больше одного судна в год.

Удивительного ничего нет. Здесь многое изготавливается вручную, даже те же брусья для шпангоутов в мелких мастерских работники выпиливают сами.

Но не Белговортом единым идея интересна, а продажами патентных лицензий. Империя Конти велика, как и перспективы рынка гвоздей, слабо подверженных коррозии.

Подняв настроение отцу, я с чистой совестью пошёл к себе в мастерскую. По сути, это одна из незанятых до сих пор кладовок цокольного этажа, примерно в двадцать квадратных метров. Здесь есть подобие вентиляции, небольшое окно и она вдалеке от жилых комнат. Можно даже ночью молотком стучать, никого не потревожив. Из мебели мне тут поставили стол, верстак, два табурета и две этажерки с широкими полками. Настольную лампу и не слишком дорогой набор инструментов, достаточный для начинающего артефактора, я купил сам.

Начать решил с чего-то безопасного, например, с сигнализации.

Учебник предлагал три разных варианта сигналок, но я выбрал ту, которая потребляла минимум энергии и могла засечь животное размером с кошку шагов с десяти-двенадцати, а человека так и вовсе шагов с двадцати-двадцати пяти. Об опасности извещал взлетающий вверх Светлячок и резкий свист.

Схема сигнализации не самая простая. Девять рун, не считая цепей питания. И корябать мне их придётся штихелем. Зато прикрою два тёмных угла на фасадной части участка и проверю, как работает «мясорубка», формирующая обойму с цепью питания.

Из пяти заготовок я запорол три. Один раз с порядком рун ошибся, а дважды штихель срывался, внося лишнюю