Проходит сорок минут, я заканчиваю, он тоже. Вынимает флешку и протягивает мне:

— Если вдруг меня прихлопнут, тут информация для чипа о твоей новой личности. Найди Тора. Третья ступень, сектор S, жилой массив 4089, комната 1012. Скажи, что от меня, он в курсе и поможет. Маску тоже можно взять у него.

Кладу флешку в карман за голенищем берца. Затем мы вдвоем затягиваем комнаты обивочным материалом.

— Будем надеяться, никого тут не обнаружив своими детекторами, легавые сюда не сунутся, и ты вернешься. Хорошее убежище. Столько труда!

Поправляю его, делая акцент на слово «мы»:

— Мы сюда вернемся.

— Тебя вряд ли тронут, а я — гемод. И если у них будут сканеры, мне хана.

На маскировку уходит еще пятнадцать минут. Воображение рисует грузовой флаер, куда под лающие команды сержантов бегут полицейские, рассаживаются по местам. Задраиваются люки, и тысячи машин поднимаются в черное небо.

В это время тысячи трикстеров, которые не успели или не захотели сняться с насиженных мест, спят. Спят дети, подложив кулачки под розовые щеки, спят воспитатели, лишь дозорные на своих постах бдят, уверенные в неуязвимости своей стаи. Как же они ошибаются! Все они сегодня сгорят заживо.

Рэй замирает в инфо-центре, тянет время, чтобы не встречаться с профессором и не выполнять его просьбу.

— Мелиар — единственный во всем мире, кто был добр ко мне, — объясняет он и исчезает в медицинском отсеке. — Он мне как отец.

Я не иду за ним, потому что не знаю, как программа оценит эвтаназию. Доносится бормотание, едва слышно звенит стекло, и воцаряется тишина. Мне и самому жаль профессора, мы знакомы всего ничего, а я уже воспринимаю его как часть своей стаи.

Рэй выходит спустя пару минут мрачный, как туча, серый, его взгляд налит свинцом, ни о чем его не спрашиваю — и так все ясно. Парню не позавидуешь. Он бросает мне шприц-тюбик.

— Смертельная доза ботулотоксина.

— Цианид надежнее…

— Нет. Они поняли, что вы им самоубиваетесь, и сразу же колют антидот. Простой глюкозы достаточно, чтоб ты не сдох. Как, по-твоему, ты выжил после того, как ввел себе цианид?

Друг за другом ползем по тоннелю, спрыгиваем в мусор.

— Мы куда? У тебя поблизости есть убежище? — интересуюсь я.

— Часа три добираться, — отвечает Рэй. — Не успеем, а на улице попасть в переделку не хотелось бы. — Он надевает солнцезащитные очки, чтоб его глаза не начали сиять в темноте

— Тогда — к шлюхам, — предлагаю я. — Там разделимся. Встречаемся в логове.

Расчет на то, что клиентов проституток вряд ли будут тщательно проверять: зверобогие с верхних уровней тоже люди. Когда человеку неловко, он предпочтет отвернуться, а не нажать на спусковой крючок.

— Хорошая идея, — бормочет он без энтузиазма. — Нам нужно на площадь Жо, она ближе всего. Бежим.

Понятия не имею, что и где это — я не ходок по злачным местам, потому просто бегу за Рэем. Площадь Жо — на самом деле никакая не площадь. Место располагается внутри зиккурата и представляет собой переоборудованный под развлечения жилой многоярусный комплекс, напротив которого стоит заброшенный завод железобетонных изделий. Даже в пять утра здесь кипит жизнь, мерцают огнями вывески отелей и ресторанов, сменяют друг друга слоганы бегущих строк, слепят экраны с рекламными роликами.

В здании завода находятся десятки казино, ринги для боев без правил, и на экране в четверть стены как раз транслируется бой. Вдоль улицы через каждые двадцать метров дежурят вооруженные до зубов головорезы преступных группировок, поделивших ступень и заключивших мир. Тут запрещены несанкционированные драки и прочие разборки. Люди приходят сюда тратить деньги, и клиенты надежно защищены.

— Расходимся. — Рэй хлопает меня по плечу. — Спасибо, хорошую тему с девочками придумал.

Ночные бабочки крутятся возле автоматчиков — размалеванные, яркие, всех размеров и оттенков кожи.

— Развлечемся, красавчик? — скалится тонконогая длинная женщина.

— Смотри, что у меня есть, — толстуха колышет грудью такой огромной, что кажется, сама земля вибрирует от ее движений.

Выбираю сонную насупленную девчонку в джинсах, опершуюся о стену стопой и надувающую жвачку.

Лика, 21 год

Уровень 1, ступень 3, разнорабочая.

Физическое развитие: 6.

Духовное развитие: 8.

В подробности не вдаюсь — неинтересно. Просто подкупает, что она не профессиональная проститутка, в отличие от остальных.

— Сто шекелей в час, — она окидывает меня оценивающим взглядом. — Двести — час с номером.

— Думаю, пяти часов нам хватит.

У девчонки распахиваются глаза, в них загорается живой интерес, а я имел в виду не пять часов утех, а время, пока прочешут зону, где мы находимся.

— В номере есть душ, новое постельное белье, чайник, — загибает пальцы она, задерживает на мне взгляд и тараторит: — Усилить ощущения — плюс пятьдесят, алкоголь…

— Остальным не интересуюсь. Идем.

Она удаляется гордая и довольная, с расправленными плечами, провожаемая завистливыми взглядами. Ощущения передаются, и вроде даже считывается ее мысль: «Клево, что надолго, клиент вежливый и не отвратный — с таким и бесплатно пошла бы. Жаль, что нормальные редко попадаются».

Мы идем к отелю, по непривычно чистой для улья лестнице минуем четыре пролета, а потом направляемся по длинному коридору к автоматчикам. Их силуэты подсвечены красным — кандидаты на ликвидацию. Если программа даст квест их убрать, придется отказываться, терять два достижения и дохнуть от мигрени. Ровняемся с ними.

Девчонка вертит на пальце брелок с ключом, виляет бедрами. Перед нами распахивается дверь, и вываливается мужик в одних трусах, над его головой пролетает ботинок, врезается в стену. Я жду облаву в любой момент, потому дергаюсь и выхватываю пистолет.

— Время вышло, я сказала! — орет женщина. — Плати или проваливай!

Из номера вылетают штаны, футболка, ботинки. Автоматчики реагируют на меня, я убираю оружие в карман, заменяющий набедренную кобуру, поднимаю руки:

— Мужики, извините, рефлекс.

Те понимающе кивают, отводят стволы в стороны. Лика отпирает дверь, обняв девушку за талию, завожу ее внутрь и по привычке бегло обхожу помещение, осматриваю вентиляционные шахты, понимаю, что выйти можно только через дверь.

— Че-то ты нервный какой-то, — говорит Лика. — Давай сразу определимся с тем, что ты любишь… Если мне будет больно, придется доплатить…

— Люблю, чтоб вода в душе ржавчиной не воняла, — отвечаю я, беру полотенце с кровати и оставляю Лику хлопать ресницами.

Как-то вообще не до женщин, когда вот-вот приставят ствол к затылку. Да и профессор из головы не уходит, меня подтачивает чувство вины, что не нашел способ его спрятать. И ведь понимаю, что выбора не было! Теперь, вот, о Рэе думаю и мысленно молю Шахара защитить его.

Как будет проходить… облава? Зачистка? Нас просто проверят или убьют каждого двадцатого — чтоб неповадно было флаеры сбивать?

Освежившись, выхожу с набедренной повязкой из полотенца, ложусь в кровать, рядом кладу штаны, пистолеты незаметно прячу под подушку. Облизнувшись, Лика упирается коленом в кровать и начинает водить пальцем по декольте, причем заинтересованность ее вполне искренняя.

— Прыгай под одеяло. Будем просто спать.

— Это как? — Она выполняет мою просьбу, проводит ноготками по моей груди, перехватываю ее руку, скользящую ниже.

— Это закрыть глаза и храпеть.

— Эээ… Ты совсем псих, такие бабки отвалил, чтобы просто дрыхнуть? Может, мне хоть раздеться? — Она качает головой, разметав волнистые каштановые волосы. — Так нельзя! Если у тебя кхм… проблемы, так я помогу, могу таблеточку подогнать. Да бесплатно, понравился ты мне.

И как ей объяснить, что скоро тут всем будет не до секса?

— Хочешь, о тебе поговорим, — предлагаю, чтобы ее отвлечь от желания меня получить во что бы то ни стало.

— Да что говорить, — вздыхает она. — Живу, как все. Ничего интересного.

Фокусирую на ней взгляд: а девчонка-то непростая, особенно меня удивляют ее паранормальные способности — предвидение (2). Интересно, как это у нее выражается? Она чувствует, что будет дальше, и списывает на интуицию? Надо расспросить.

— Да хоть о том, что ты атеистка.

— Удивил тоже! Каждый третий такой.

— А тебе не кажется, что ты… как бы сказать… Знаешь будущее наперед?

Мой вопрос ее не удивляет.

— Да, интуиция у меня развита.

А чего я ожидал? Предвидение на «двоечку» — способность едва проявлена. Девушка даже не догадывается, что может предсказать недалекое будущее.

— Давай тогда о Джоанне