покойного Аграта он явно не дотягивал.

Я лишь бровь приподнял. Я не собирался даже формальным кивком подтверждать его право распоряжаться моими действиями.

Уже стало понятно, что мирно мы с ним не разойдемся, и ухудшать свои начальные позиции в переговорах я не хотел. Мелочей в таком деле не бывает. Это мой прежний мир вдолбил в меня намертво.

Риван поджал губы, но пока давить не стал. Окинув мой отряд взглядом еще раз, он молча вышел вместе с Амайей.

Я осмотрелся.

Как объяснил мне чуть позже Карим, комнату нам выделили в так называемых гостевых казармах. Они были предназначены для отрядов наемников, выполняющих работу для военных, и условия тут были соответствующие: железные койки, тумбочки, узкое окно с рассохшимися створками и минимум свободного места. Армии всех стран и миров одинаковы, я смотрю.

Разумеется, я не стал сидеть в комнате как привязанный. Для начала я сходил в душ, прополоскал заодно свою одежду и минут десять потом развлекался попытками высушить ее при помощи одноцветных плетений.

Местные схемы я не знал, поэтому взял плетение своего мира, но сформировал его только из синих нитей. Ерунда получилась. Работать-то оно работало, но результат выдавало непредсказуемый, шмотки в итоге высохли пятнами.

Ну хоть не спалил, и то хорошо.

Заглянув в комнату и убедившись, что Ривана еще нет, я забрал своих людей, и мы дружной толпой двинулись в местную столовую. Кормили там всех подряд, не глядя ни на форму, ни на документы.

Находишься на территории форта — значит, имеешь право пользоваться всем, что здесь есть.

И, о чудо, еда в столовой была почти без специй. Экономили они на приправах, что ли? Гвардейцы кривились, им все блюда явно казались пресными, а я впервые в этом мире нормально поел.

Вот уж, действительно, никогда не угадаешь, где тебе повезет.

* * *

Риван слушал дочь со все возраставшим изумлением. Амайя то и дело срывалась на слезы, но сейчас мужчине было не до ее чувств.

Внезапное нападение на родовое поместье и смерть главной ветви рода в полном составе и для него стали шоком. Еще вчера он считал себя лишь бастардом далекого родича главы рода, а сегодня остался единственным взрослым мужчиной в роду. Ладно хоть Шахар не сплоховал.

По словам дочери, мальчишка забрал алтарный камень и тут же смылся из разрушенного поместья. С учетом чудовищных потерь, это было верное решение. Даже удивительно, не ожидал Риван от инертного племянника такой прыти.

И внезапного нападения клана Дамаяти он тоже не ожидал.

Конфликт с этим родом был довольно давним, и в последние два века все ограничивалось вялотекущей враждой. Укусить противника никогда не отказывались ни Дамаяти, ни сами Раджат, но чтобы штурмовать чужие родовые земли?.. Кого там, интересно, внезапно оса под хвост укусила?

Тот давний конфликт поначалу возник на почве личных отношений.

Около двухсот лет назад наследник рода Дамаяти сделал предложение девушке из рода Сударшан, и договоренность родов о свадьбе была скреплена традиционным подарком.

Этот подарок оказался очень ценным древним артефактом.

Такое было непринято ни в какие времена, но почему так получилось в тот раз, отец Ривану не объяснил. Что это был за артефакт, и чем был он так ценен, Риван тоже не знал. Да и в целом эту историю юному бастарду рассказали очень коротко. Самому Ривану тогда было не до этого, а сейчас уже и спросить-то не у кого.

Ту девушку из рода Сударшан жених не устроил. Вопреки воле своего рода, она сбежала к любимому, прихватив с собой этот самый подарок. Любимым был тогдашний наследник рода Раджат.

Молодой наследник Раджат соблазнился не столько девушкой, сколько подарком-артефактом. Был за ним такой грешок как излишне жадные и загребущие руки. И отец, глава рода Раджат, остановить его не успел. Тайный брак, заключенный между наследником Раджат и девушкой Сударшан, и положил начало войне родов.

Потрепали тогда Раджат и Дамаяти друг друга знатно. Род Сударшан и вовсе уничтожили практически сразу.

Раджат оказались на грани физического выживания. К моменту окончания войны их осталось всего двое взрослых мужчин в роду: наследник и старейшина, его дед. Жена наследника тоже выжила, и именно она впоследствии родила сына первой. Соответственно, все потомки основной ветви рода с тех пор несли в себе кровь Сударшан. И ярость Дамаяти этот факт только разжигал.

Дамаяти же после той родовой войны вынуждены были просить у императора право основать клан, чтобы изменить свой юридический статус и отсрочить гибель экономическую. Весь их бизнес род Раджат тогда уничтожил под ноль.

Что в итоге стало с пресловутым артефактом, из-за которого все и началось, Риван не знал.

Вялотекущая вражда между Раджат и Дамаяти продолжалась уже два столетия, но никогда больше она не выливалась в масштабные боевые столкновения.

И непонятно было, чего Дамаяти добивались сейчас.

Если бы они хотели действительно уничтожить род Раджат, то после штурма не отпустили бы Шахара так просто. Да и к самому Ривану направили бы отряд зачистки. Не так сложно было подловить его где-то в лесах, когда он инспектировал патрули с небольшой группой сопровождающих.

Впрочем, об этом он подумает чуть позже. Для начала нужно поговорить с племянником и забрать родовой камень, раз уж мальчишка смог его спасти.

Как бы еще сам Шахар не решил воспользоваться своей очередью наследования, формально-то следующим главой рода должен стать он. Да только что сможет сделать при таком раскладе подросток?

Хочет того Риван или нет, ответственность за род падет на его плечи.

* * *

Дядя пришел только через час после того, как мы вернулись в выделенную нам комнату. Гвардейцы успели уже и оружие вычистить, и рюкзаки перебрать, и припасы пополнить. Понятия не имею, откуда Карим притащил полтора десятка сухпайков, но я уважительно кивнул, отдавая должное его предусмотрительности.

Риван замер в дверях на миг, окинул быстрым взглядом комнату и сделал пару шагов перед.

— Оставьте нас, — потребовал он, глядя только на меня.

Я встал с койки, на которой лениво валялся после чересчур плотного обеда. Карим и Асан бросили вопросительные взгляды на меня, и я кивнул. От дяди эта пантомима не укрылась, и он слегка напрягся.

Мои люди вышли, оставив нас одних.

Риван стремительно пересек разделяющее нас расстояние и требовательно протянул руку:

— Родовой камень!

Я демонстративно приподнял брови.

Несколько секунд мы молча мерились взглядами, и Риван напрягался все больше. Не ожидал он, похоже, от племянника осознанного сопротивления.

Мальчишка не был мямлей, но и против старших без явного конфликта тоже обычно не шел.