Шрифт:
Закладка:
— Жив? — ровный, спокойный голос сверху.
Претворяться спящим или, по-прежнему, без сознания — глупо. Это только в книгах или плохих фильмах герой не подаёт вида, что пришёл в себя и тем самым выведывает планы злодеев. На деле у человека, проснулся он или очнулся — не важно, меняется ритм дыхания, и это не укроется от внимательного наблюдателя.
Спрашивающий стоит метрах в полутора от правого плеча. Похоже, один, или другие затаились…
Открываю глаза, неторопливо выворачиваю голову чтоб посмотреть, кто это? Организм, тем временем, сам по себе проверяет состояние мышц и, в первую очередь, конечностей. Хм… Не связан…
«В кадр» вплывают ноги. Голые, босиком. Скольжу взглядом выше. Абориген. Грудь, плечи, руки в редких татушках, на щеках шрамы, из одежды — какой-то пояс с небольшим передничком, прикрывающим пах. В руках никакого оружия…
— Ты меня узнаёшь?… Дух.
Ох, ты ж! Сознание, только сейчас, словно задвижку приоткрыли, заполняется образами и воспоминаниями.
— Каналоа? — спрашиваю несмело.
— Узнаёшь, — абориген удовлетворённо кивает.
— Что… Что произошло?
Я сижу на песке, тело всё ещё слабое, словно ватное. Память только что прокрутила кино: попадалово, остров, испытания, учёба… Короче помню всё, до момента как заливали латекс в форму. Дальше — словно провал.
— Ты полез нырять.
Пауза. Да что ж из тебя слова то приходится вытаскивать!
— И?
— Наверно, хотел набрать раковин.
Каналоа кивает мне куда-то в область пояса.
Ага… Сетка. Мидии. Отвязываю, протягиваю сидящему рядом на корточках парню. Тот невольно отстраняется, делает останавливающий знак.
— Я не буду это трогать. Табу.
Блин, да. Забыл.
— Так, ну… Я нырнул, и?
— Тебя долго не было… Я знаю, сколько времени ты можешь провести под водой… и я знаю, что дышать под водой ты не можешь…
Опять замолчал!
— Ну⁈ — уже теряя терпение не выдержал я. — Да говори ты уже!
— Когда я понял, что тебя долго нет, я нырнул.
Говорит, как о чём-то, само собой разумеющемся. Вот только я видел, как Каналоа плавает.
— А ты что, уме́ешь? — не удержался от невесёлой усмешки я.
Парень пожал плечами.
— Выходит, умею… — и добавил, после небольшой паузы: — Ты неглубоко был.
И вот, хрен его знает! То ли я блеканул, ещё будучи в зоне нейтральной плавучести. И тогда, когда я перестал грести, моё всплытие остановилось. Но… я ещё раз взглянул на бывшего воина. Тогда ему надо было нырнуть весьма глубоко. Хм…
Или — что на самом деле чаще бывает — я вышел по инерции, но уже без сознания. И тут же ушёл под воду. Груз из раковин на поясе хоть и немного отнимает плавучести, но мне, видимо хватило.
Да-а-а уж… Типичная смерть подвоха — «пересидел» на глубине, а на выходе, из-за уменьшения обжима, парциальное давление кислорода упало ниже нормы ‑ и блек. Хоть и выскочил на воздух, но если наверху никого грамотного, то всё. Даже в гидре, даже если грузовой пояс скинуть успел, когда понял неладное, всё равно — шансы, что останешься плавать лицом вверх — пятьдесят на пятьдесят. И даже меньше — чаще люди плавают как раз на груди.
— А чё ж ты за мной в воду-то полез? — задал я ключевой вопрос. — Если б я утонул, разве не считалось бы, что жизнь, которую я у тебя забрал, тебе бы и вернулась?
Каналоа несколько чрезвычайно долгих минут сидел, уставившись в одну точку.
— А если бы ты утонул… — наконец разлепил губы он, — эта сетка что ты сплёл для ракушек, эти листья, что ты к ногам привязываешь… Разве они оказались бы здесь, на берегу?
— То есть… — посмотрел на него с прищуром я, — я правильно понял: если я умру, твоя жизнь к тебе не вернётся?
— А ты видел когда-нибудь, чтоб отнятая жизнь возвратилась? — вопросом на вопрос ответил Каналоа.
О, как! С этой стороны я проблему не рассматривал…
— Или ты всё-таки умеешь возвращать жизнь? — мне показалось, что в его взгляде мелькнула потаённая надежда.
Я отрицательно покачал головой.
— Вот видишь… — кивнул бывший воин. — Ты забрал мою жизнь, теперь я твой. Но если ты умрёшь… — он вздохнул, — я стану ничей. Никому не нужный.
Бли-и-ин… Как же я, старый пень не догадался! А ведь шаман, ещё один пенек трухлявый, намекал. Гад! Мог бы и напрямую сказать! Я же, вроде как, ответственен за этого… этого… а, всё одно — человека. Но — только я. Умри я, и ему проще себе горло вскрыть. Иль с камнем в море булькнуть. Ибо для остальных — он никто.
— Ладно, — подвёл я итог, — спасибо тебе, Каналоа.
И протянул руку.
Каналоа уставился на неё с удивлением.
— Руку давай, — сказал я почти весело.
Всё-таки, только что разрешился, наверно, самый животрепещущий вопрос, не дававший мне спокойно… спать. И, несмотря на пережитое… да какое там пережитое, я что, первый раз что ль чуть не утонул? Короче, несмотря ни на что, настроение у меня внезапно улучшилось.
Канаола несмело протянул мне свою правую руку. И я её от души пожал.
* * *
Латекс, латекс, латекс. Чуть ли не напевая себе под нос я сунулся к нашей форме — деревянному «корыту».
Хм. Содержимое не сказать, чтоб свернулось. Вернее — не сказать, чтоб свернулось комком. Некоторую форму, приближенную к форме лотка, латекс, или может уже каучук, приобрёл. Не брусок, конечно, но… Думаю, в мой «прокатный стан» я это запихну.
Что мы и проделали. Вдвоём.
На этот раз Каналоа направлял, а я крутил вороток и принимал вылезающую массу.
Продолговатая лепёшка натурально теряла воду! Я прямо видел, как вода выдавливается и стекает.
На выходе получилось… Ну не знаю, резиной это не назвать, но широкая… хм…сопля? Получилось шире и длиннее, чем был «брусок». Как раз около метра. На самом деле то, что вылезло из-под валиков, больше всего напоминало белого ленточного червя, у меня почему-то родилась такая ассоциация
Попробовал — тянется. Упруго тянется. Не удержался — натянул, прицелился в созерцающего с ничего не выражающем видом Каналоа и отпустил. «Щлёп!» Смачный шлепок по голой ноге.
Я рассмеялся.
— Прости, не удержался! Детство в жопе заиграло.
Каналоа поднял на меня удивлённый взгляд. Ну да, согласен, когда пацан, считай подросток, таким тоном говорит про детство, это странно.
Я уж совсем собрался разрезать «плюху» вдоль, на относительно подходящие жгуты, но тут память подкинула ещё.
Точно! Его же, в смысле — пласты каучука после отжимки коптили. В дыму костра…
Зачем? Это я вспомнить не смог. С другой стороны, я что, буду себя считать умнее тех, кто на этом собаку съел? Даже не собаку — целую стаю. Нет, конечно.
В итоге, длинная, слегка изогнутая «штука» устроилась на колышках над разведённым, еле тлеющим костром.
— Следи, чтоб жара не было, — наказал я помощнику. — Закидывай сырой листвой. Нужен дым, а не жар, иначе ‑ вся работа насмарку — раскиснет наш будущий жгут от температуры.
У самого мелькнула мысль метнуться за новой партией латекса — появилась идея попробовать в процессе застывания прижать его в форме планочкой. Типа под гнёт положить. Может тогда он не такой безобразной соплёй застынет? Но потом остановил себя — нафиг. И так уже чуть не отличился, «убивая время» пока латекс застывал.
Сел рядышком с костром, так, чтоб видеть процесс но дым при этом на меня попадал, и занялся дыхательными упражнениями.
К моему стыду, первый среагировал Каналоа. Резко повернул голову, прислушался. Потом встал. И только затем я расслышал негромкие, равномерные всплески вела по воде.
Ого, да у нас гости!
Нащупал взглядом новый «томагавк», в один шаг скользнул к нему, сунул за пояс сзади — подвес остался лежать на топчане. Кинжал с бронзовыми лезвиями и так уже покоился на голени — сразу, как пришёл в себя прицепил к ноге «скрытные» ножны и поклялся себе страшной клятвой,никогда больше без него не нырять. Деревянные «ковырялки для мидий» это хорошо, но лучше иметь под рукой что-то с хорошими режущими свойствами. Как раз на такие вот случаи.
В голове ещё мелькнула мысль, что неплохо бы обзавестись чем-нибудь дистанционным. Я теперь вроде не в бегах, но пусть будет.
Ну-с, и кого там к нам принесло? Рыбачки́? Люди войны? Впрочем, люди касты сетей из лагуны нос не высовывают…
Ошибся. Это были как раз «рыбачки» — на небольшой, метра три в длину, очень узкой и мелкой лодочке
