и как психиатра, который читает для студентов лекции о сексуальных девиациях, — голос Игоря спокойный и монотонный. — Какое белье было на подруге твоей жены, когда она пришла?

— Да какая разница? Пусть будет красным, — выдыхаю я, ставлю перевернутый стул и сажусь.

— Пусть будет? — уточняет Игорь.

— Да.

— А вдруг черное? Или она пришла без него?

Голова гудит, и я просто хочу встать и уйти, но мне нужна помощь. За своим отчаянием и яростью я теряю самого себя. Пусть закинет в меня волшебную таблетку.

— Ладно, просто тогда расскажи о том вечере, с которого все началось?

А я не хочу возвращаться в этот вечер даже мыслями, и я отказываюсь говорить.

— Любопытно.

— Я не хочу об этом говорить и вдаваться в какие-либо подробности. Не потому, что мне стыдно, а потому что просто не хочу.

— Или просто не можешь? — Игорь мягко улыбается. — Ты напряжен, и твоя психика все блокирует, потому что тебе больно? Ты потерял жену, и не хочешь признать, что ты виноват.

— Я признаю, что виноват.

— На словах. Отсюда и твоя агрессия. И раз не виноват, то не о чем и говорить.

Медленно выдыхаю через нос.

— Давай так, — Игорь скрещивает руки на груди, — снимем с тебя груз. Расслабим тебя.

— О чем речь?

— Я медикаментозно заставлю тебя разговориться. И плюс немного магии. Мягкого гипноза. Я хочу залезть в тебе в голову и узнать, какие были трусы на подружке твоей жены.

— Ты издеваешься?

— И обещаю, это куда безопаснее чем то, в каком состоянии ты сейчас, — Игорь опять улыбается. — Не выходит у нас без лишней возни посплетничать по-мужски. Ты очень скрытный человек, а скрытные люди живут мало. Либо я дожидаюсь очередного приступа. Прибегают санитары, вкалывают тебе успокоительное и тебя закрывают, а я, как любопытный маньяк, все равно добиваюсь от тебя ответов.

— Меня отпустит? — руки на моих коленях дрожат от перенапряжения.

— Да. Исповедь для этого и придумали, чтобы было легче.

— Давай, — закрываю глаза, — вкалывай свою дрянь.

— Тогда ложись на диванчик, — встает и шагает к двери. — Я через пять минут вернусь.

Я будто в каком-то абсурдном сне, который никак не закончится. Я лежу на диванчике среди хаоса и жду странного психиатра с волшебным укольчиком, чтобы выплеснуть ему под дурманом что-то кроме дикой злости.

— Закатай, рукав.

Вздрагиваю от тихого голоса Игоря, который садится на край диванчика. Он перевязывает мою руку жгутом, вводит тонкую иглу шприца с желтоватой жидкостью.

— Тебе покажется, что рука немеет.

Но немеет не только рука, но и все тело, а после на меня наваливается дикая слабость.

Игорь подкатывает кресло к диванчику, копается в телефоне и из динамиков раздается тихое тиканье.

— Пока просто слушай.

Мозг в голове будто разжижается, а тела я вообще не чувствую, и тихое тиканье утягивает в мягкий и густой поток транса.

— Матвей. Ты спокоен, умиротворен.

И да, во мне больше нет ярости. Во мне в принципе нет никаких сейчас эмоций.

— Мы можем вернуться в тот вечер?

— Да…

— Где ты сейчас?

— В гостиной, — шепчу я. — В кресле.

Я чувствую под рукой не дермантин дивана, а мягкую ткань подлокотника. В гостиной полумрак, и я смотрю прогноз погоды. Нет. Я просто пялюсь на мужика в костюме на фоне карты и значков осадков.

Послезавтра возвращается Ада с Лилей.

— Я только поужинал.

— Что у тебя было на ужин, Матвей?

— Я заказал китайской еды, — тихо отвечаю я. — Острую лапшу с говядиной. И у меня сейчас изжога. Я выключаю телевизор, беру телефон, чтобы позвонить Аде, но…

Палец замирает над контактом жены, когда раздается противный звук домофона, а на экране смартфона высвечивается сообщение.

Ия: “Это я, и я знаю, что ты дома.”

Глава 27. Всё было не так

Я смотрю на себя со стороны.

Я сижу в кресле, откладываю телефон и вновь пялюсь в телевизор. Ничего не знаю, меня нет дома.

Изжога нарастает. Отрыжка дерет горло крупной наждачкой, и я с трудом сглатываю. Зря я заказал китайской еды.

Мне даже лень встать и выключить домофон, который продолжает противно тренькать.

Какая же она настырная.

Телефон вновь вибрирует, и встаю.

Через несколько секунд я отвечаю по домофону:

— Что?

— Открывай, медведь, сова пришла, — голос у Ии легкий и веселый. — Зарос там, поди, пылью. Я тебе кое-что принесла.

— Что?

— Какой ты зануда, Матвей, — Ия смеется. — Принесла кое-что от Лили.

— Не понял.

— Открывай.

Я, который стоит в стороне за всем этим наблюдает, хочу рявкнуть, чтобы тот Матвей из прошлого послал гадину.

— Матвей, — слышу тихий голос Игоря, — ты ее впустил?

Да, я ее впустил.

И вот Ия вплывает в прихожую с очаровательной улыбкой. Легкое платье в мелкий цветочек и глубокое декольте.

— Насколько глубокое? — спрашивает розетка у комода голосом Игоря.

— Вот, — Ия сует мне в руки маленькую открытку с розовым пучеглазым котенком.

Я ее открываю. А внутри надпись почерком Лили “не скучай. мы уже скоро-скоро будем дома. люблю тебя”. Я улыбаюсь, а Ия скидывает туфли и семенит на носочках мимо, встряхнув волосами:

— Это очень мило, да?

— Слушай…

За ней летит шлейф цветочного парфюма. Сладкий с легкой травяной свежестью.

— Как у тебя дела?

Голова раскалывается, и застреваю в прихожей, как липком кошмаре.

— Матвей, — шепчет Игорь. — Что ты ей ответил?

Стены прихожей вздрагивают, плывут, и я уже сижу на диване. На столе чайник, рассыпанные конфеты и пустые яркие фантики.

— Ты перескочил, Матвей.

Рядом тетка сидит. Короткие выбеленные волосы, острый нос, тонкие губы и цепкие серые глаза. Тощая. Бежевая блузка с маленькими