— Нет, нельзя допустить, чтобы он узнал, — сказал Шико Афонсо, сам загораясь гневом. — Стоит ему только дознаться, тут такое начнется…

У него не было в этом ни малейшего сомнения. Окутанные тишиной ночи, они были будто отгорожены от всего мира. Шандинья притянула Шико к себе, еще раз ласково провела по его волосам, поцеловала. Невдалеке, в глубине квартала Салина, высились кокосовые пальмы. Их стройные силуэты напоминали призраки, они четко вырисовывались во мраке. Душная ночь, казалось, дышала страстью.

— А если бы я так поступила с тобой, что бы ты сделал? — с вызовом спросила она Шико.

— Тогда прости-прощай Шандинья, с глазами как спелые виноградины, — ответил он ей, цитируя морну собственного сочинения.

— Ты бы отважился убить меня? Ну, скажи. — И она опять мягко притянула его к себе.

— Я дважды такие дела не обдумываю, слышишь? — Он отстранил ее рукой.

Шандинью восхитило мужество Шико. Умереть от его руки потому, что он не простил измены… Приятно было рисовать эту романтическую сцену ревности и себя в роли главной героини.

— И что ты бы сделал, милый? — спросила она с забавной гримаской.

— Я всадил бы тебе нож в живот.

— Вот это да! — И она засмеялась, охваченная неудержимым весельем. — Знаешь, а ты, оказывается, отчаянный.

Шандинье вспомнились те, что ухаживали за ней, когда он был в плавании. А Маниньо являлся даже к ней домой и буквально осыпал комплиментами, желая добиться ее благосклонности. Этого она Шико говорить не станет. Легкомысленные парни живут на Сан-Висенти, вечно пытаются они совратить с пути честную девушку, у которой есть возлюбленный. Такие наглецы!

Внезапно лицо Шандиньи омрачилось. Маниньо, ньо Мирандинья, Антонины), ньо Зека Миранда, друзья и недруги ее отца… Все они с ней заигрывали, вгоняли в краску вольными шуточками. Но сцена, происшедшая накануне у ньо Себастьяна Куньи, потрясла ее. Рассказать Шико или не рассказывать? «Ну что, красавица, зачем ты ко мне пожаловала?» — «Отец просит передать, что не сможет сегодня прийти. У него лихорадка». — «Но послушай-ка меня, милая…» — И он пододвинулся к ней с обезьяньими ужимками. Она в испуге стала повторять все сначала. «Полно, милая, какое это имеет значение? Раз отец не может прийти, пускай себе не приходит». И пока она говорила, ньо Себастьян Кунья взял ее за руку, а потом попытался притянуть к себе. Мерзкий старик, совести у него нет. Рассказать про все Шико или не рассказывать?

Лицо ее вспыхнуло, и в порыве негодования она выложила свою обиду возлюбленному. Шико стиснул зубы. Наглый старик. И потребовал, чтобы она рассказала ему все, как было. Господи, да она ведь уже рассказала все-все! Чего он еще добивается? Нет, она что-то от него скрывает. Почему Шико не верит, ей-богу, она не лжет. Да если б было что утаивать, она бы просто промолчала, ведь правда? Ей не за что перед ним краснеть. А разве женщины бывают честными? Все они, как нья Беатрис, стыд потеряли. Шандинья тихо заплакала и поклялась, что сказала правду. Когда ньо Себастьян потянулся к ней, она выскочила за дверь, ругая его на чем свет стоит. Ничего больше не было. Но оба стояли на своем: Шандинья все твердила, что верна ему, а Шико упорно отказывался ей верить.

Вдруг откуда ни возьмись появился Маниньо со всей оравой — Тоем, Лелой, Валдесом.

— Шико! Где ты? — Шико Афонсо подошел к ним с мрачным видом.

— Слушай, Шико, знаешь новость?

Судя по тону, новость была интересной. Что бы это такое могло быть?

33

— Понимаешь, Шико, кораблекрушение.

— Кораблекрушение? — переспросил он.

— Около Шао-де-Алекрин сел на мель корабль.

— Ого, мчимся туда, скорее.

Торговое судно получило пробоину. То ли это была торпеда с подводной лодки, то ли бомба, брошенная с самолета, это уже неважно, оно затонуло недалеко от Сан-Висенти. А везло оно кофе и множество других припасов — табак, галеты, консервы, — чего-чего там только не было!

Кораблекрушение. Кораблекрушение у берегов архипелага Зеленого Мыса. Эта весть разнеслась по городу, таинственная и тревожная, словно ее отбивали барабаны, как в былые времена работорговли.

Что и говорить! Скольких людей припасы с затонувшего корабля могли бы избавить от голодной смерти, сколько сумели бы нажиться на них. Затонувшее судно нагружено такими товарами! Конечно, это был соблазн, и, узнав о кораблекрушении, зеленомысцы утратили покой, их словно сотрясала лихорадка, поднявшаяся из самых потаенных глубин естества. Это была варварская, древняя сила, лишавшая человека здравого смысла и осторожности.

Они отвязали лодку Луиса Кандидо. И темной ночью, бесшумно работая веслами, пересекли бухту вдали от города, около Лазарето, так что береговая охрана их не заметила.

Лодка пришла назад, полная кофе, табаку, пакетов с приятным запахом. Соблюдая осторожность, они причалили к берегу у Лазарето, откуда отплыли несколько часов назад. Сняв груз, помчались бегом напрямик, через лес, к дому Мануэла Кантанте на холме Рибейра-Жулиао. Но едва они пробежали сто метров, не больше, чей-то окрик заставил их задрожать от страха. Побросав пакеты, ребята пустились наутек, да так, что только пятки сверкали. Маниньо и Лела, споткнувшись о кучу мусора, упали. Гнавшийся за ними следом таможенник схватил обоих. Маниньо хотел было вывернуться, даже подтолкнул Лелу, словно говоря: «Давай удерем», но тот, трезво оценив обстановку, не поддался порыву: у таможенника ружье, а они безоружные, силы неравные, и потому надо покориться. Ну, ничего, когда-нибудь они возьмут реванш. Будет и на их улице праздник!

Разграбление судна продолжалось и на следующий день. Голодные и бездомные мальчишки из гавани, безработные грузчики угля, бродяги, контрабандисты продавали по всему городу оптом и в розницу самые изысканные товары тем, кто меньше всего в них нуждался, но имел увесистый кошелек. Ни о чем другом в Минделу и не говорили. Такого богатого «улова» даже старики не помнили.

Маниньо и Лела угодили в тюрьму. Горожане были возмущены поведением властей. Где это видано, чтобы арестовывали парней за то, что они хотели поживиться товарами с судна, потерпевшего кораблекрушение? Ведь припасы с затонувшего корабля принадлежат зеленомысцам, и больше никому.

34

На следующий день Шико Афонсо отправился на поиски ньо Фонсеки Морайса. Шико не сомневался, что он придумает что-нибудь, чтобы облегчить участь друзей. Ведь Маниньо и Лела ничего не украли. Они только хотели взять, впрочем, как и многие другие, то, что само плыло в руки. Продукты с затонувшего