— Чугуном надо заменять.

— Видимо придется. — согласился царевич. — Все равно на Пушечном дворе чугунное литье придется осваивать доброе. Пушек зело много надо. А бронзу на корабли или в крепости ставить — расточительность.

— Справишься?

— Отец — я же не мастер-литейщик. Мал-мало процессы понимаю из-за того, что вдумчиво изучал физику. Но… — развел руками царевич. — С бронзой все полегче и попроще.

— Но ты справишься?

— Ты хочешь от меня однозначный ответ?

Царь кивнул.

— А у нас есть выбор? Справлюсь, конечно. В крайнем случае дрянные отольем с небольшим гарантированным ресурсом.

Петр грустно усмехнулся.

Скосился на Арину.

Задумчиво.

Та не отводила взора. Смотрела, впрочем, без вызова.

— Отец, — нарушил эту странную ситуацию сын, — раз ты пришел, то пойдем я покажу тебе интересную штуку.

— Штуку?

— Новый станок, который нам удалось сделать. Пока только один. Мы его проверяем на нем. И заодно доводим, подправляя и дорабатывая.

— Что за станок? — заинтересовался царь, который сразу потерял интерес к женщине…

Это был универсальный токарно-винторезный станок.

Массивная, устойчивая чугунная станина снижала вибрации. Что позволяло поднять точность обработки. Ходовой винт. Подвижный суппорт. Патрон для крепления заготовки. Коробка скоростей из двух ступенчатых конусов и ремня с системой натяжения. И так далее. Алексей пытался воспроизвести все, что смог вспомнить. Стремясь при этом добиться точности обработки в четверть сотки, то есть, в один мил.

— Дорогой, правда, выходит, — подвел итог парень, когда завершил презентацию уже на инструментальной мануфактуре. Что стояла совсем недалеко от его дворца. — Но он открывает новые горизонты в металлообработке. Особенно если его приводить в действие паровой машиной.

Царь слушал вполуха.

Он больше следил за Кириллом. Его взяли с собой, и он им явно увлекся. Во всяком случае вполне заинтересованно рассматривал и о чем-то болтал с местными работниками.

— Государь, — произнес подошедший один из лейб-гвардейцев. — Патриарх приехал и принять просит.

— Патриарх? — удивились и Петр, и Алексей.

Но медлить особо не стали и вернулись в кабинет к царевичу. Чтобы пообщаться. Уже без Миледи с учеником, чтобы не дразнить духовное лицо.

Стефан, видимо, узнал, что над ним сгущаются тучи, и решил действовать. Пойдя навстречу царю. И прибыл поговорить по поводу перевода церквей на объекты двойного назначения.

Выводы оказались крайне неприятными.

С его слов большая часть церквей, особенно по регионам, совершенно не пригодна для учебных целей. Причины просты — малый размер и архитектурные особенности.

— Это маленькие деревянные церкви. В них стоя полсотни человек едва ли влезет. Считай, что и не церкви, а часовенки. Ставить там столы с лавками просто негде.

— И много таких?

— Девять из десяти. Оставшиеся в основном тоже не пригодны. Мало-мальски можно использовать только крупные каменные церкви в больших городах. Но там и без них найти более подходящие здания несложно.

— Все так плохо? — удивился Алексей, который именно этим вопросом совсем не занимался. И выступил с тем учебным предложением, ориентируясь на «парк церквей» известных ему по XX и XXI векам.

— Хуже некуда, — вздохнул Яворский. — А из-за того, что они деревянные, с ним еще и беды постоянные случаются. Пожары в первую очередь. Да и гниют они — редкая больше двух десятилетий стоит. Их же топят по случаю. Отчего отсыревают. И… — он махнул рукой обреченно. — Мы две трети своих расходов каждый год тратим на ремонт и перестройку их.

— И что ты предлагаешь? — поинтересовался Петр.

— Ни учебников пока нет, ни должной подготовки у священников. На это потребуется время. И за это время я мыслю надобно начать перестройку церквей…

Алексей с Петром переглянулись.

Отец смотрел на сына удивленно и даже в чем-то раздраженно. Он не любил сталкиваться с такими трудностями. А вот Алексей выглядел крайне задумчивым.

Реконструкция Москвы шла бодрыми темпами. А производство строительных материалов — так и вообще — с некоторым опережением. Но все упиралось в квалифицированных рабочих. «Подай-принеси» дома не строят, разве что мазанки. А тех, которые разумеют в своем деле… их было не так уж и много… мягко говоря…

— Хорош гусь! — буркнул раздраженный Петр.

— Погоди отец, — произнес царевич и обратился к патриарху. — Это звучит интересно, но мы сможем этим заняться не раньше, чем лет через семь-восемь. Рабочих-то нет.

— Да, их нет. — охотно кивнул Стефан. — У нас. Но я мыслю, что если обратиться к иерархам православных церквей за помощью, то они ее окажут. Денег у них просить бесполезно. Бедны. А вот люди у них есть, в том числе многоопытные. И церкви у них в основном каменные.

— И сколько они смогут прислать строителей?

— Пока сложно сказать. Но тысяч пятнадцать-двадцать умелых работников, мыслю, можно собрать. Главное — чтобы было чем их труд оплачивать. Среди них, конечно, окажутся и монахи, но основная масса будет представлена мирскими.

Алексей задумался.

Идея выглядела весьма привлекательной.

Деньги у них были. И если скрестить ее с этой армией квалифицированных строителей, то мог получится толк.

Сама по себе идея строительства новых церквей была царевичу чужда. Он считал это дело общин. Кому какая нужна, тот такую и строит. Но в такой подаче все выглядело совершенно иначе…

На первом уровне осмысления массовое строительство каменных церквей позволяло очень сильно поднять репутацию России в среде православных. Как внутри страны, так и за ее пределами. Через что торпедировать все эти дурные слухи про Антихриста и черта.

Нет, понятно, болтать продолжат.

Но для простых верующих людей все это станет пустым звуком. Для них любой, кто строит церкви — хороший малый. Даже если творит дичь, на их взгляд, то замаливает грехи, так сказать, добрыми делами.

Но это — первый уровень осмысления. На втором, куда более важном, появлялся фактор экономического развития. Это ведь требовалось построить несколько десятков тысяч довольно больших каменных зданий. Что само по себе являлось дополнительным и немалым импульсом развития экономики. Сопоставимым с тем, который давала перестройка столицы.

Ну и, в-третьих, для самого Стефана этот проект — великое дело. Колоссально поднимающее его репутацию среди иерархов православия…

Все это царевич и сообщил отцу открыто.

Стефан ни разу ни поправил, лишь сидел чуть потупив глазки.

— Сын прав? — спросил Петр у Яворского.

— Прав, — тихо ответил тот.

— Он что-то упустил?

— Только одну деталь. Репутация в православном мире вырастет не только у меня, но и у тебя государь. А вместе с тем и влияние. Особенно если не забывать… хм… оказывать материальную помощь иерархам.

— Строить, я полагаю, нужно типовой храм, — чуть помедлив произнес Алексей. — Чтобы выходило проще и дешевле.

— Именно так, — охотно согласился патриарх.

— И каким ты его видишь?

— Классическую базилику, каковых по землям и Восточной и Западной Римской империи было в свое время построено множество. Они достаточно просты архитектурно и просторны. Так что в них можно будет и богослужение чинить, и детей учить, и собрания проводить и, ежели будет на то воля Всевышнего, госпитали при нужде открывать.

Алексей с Петром переглянулись снова.

Им обоим эта идея явно пришлась по душе. А Яворский, что ее предложил, прямо заиграл новыми красками. Реабилитировался в известной степени.

— Пиши письма, — резюмировал царь. — Идея здравая и явно богоугодная.

На том патриарх и откланялся.

— Что это на него нашло? — спросил Петр Алексеевич, глядя на отъезжающий экипаж Стефана.

— Видимо до него донесли наш разговор. Да и наши попытки подобрать ему замену слишком очевидны.

— Обманет?

— А зачем? Это действительно хорошая затея. Он ее явно сможет «продать» всем группам иерархов по-разному. И в их глазах будет выглядеть человеком, который имеет на тебя благостное влияние. Нет, отец. В этом деле ему нет смысла обманывать.

— Он так крутился как уж на сковородке ранее, что верится с трудом.

— Это дело слишком выгодно для него как для патриарха.

— На раскольников, мыслю, это не сильно повлияет.

— Хуже точно не будет. Да и не пора ли попытаться уже собрать Поместный собор, чтобы объявить наши обещания открыто? Во всяком случае два из них. Никона нужно предать анафеме как паписта, впавшего в грех католицизма, а Аввакума причислить по меньшей мере к мученикам. И начать розыск для причисления к лику святых.

Петр поджал губы.

— Не хмурься отец. Сделаем это. Немного выждем, дав возможность раскольникам о том узнать. Потом попробуем собрать новый Поместный собор