уровня; огромное территориальное расширение империи потребовало от Великобритании значительно больших расходов на содержание администрации и военных сил. С другой стороны, английские колонисты почувствовали себя менее зависимыми от военной мощи Англии — ведь в результате войны была ликвидирована угроза нападения на британские поселения со стороны колонистов других европейских держав. Как следствие, активизировалось движение на Запад, развернулась спекуляция западными землями, которые колонисты считали уже «своими», т. е. открытыми для британской колонизации. Во время войны, нарушившей торговые связи метрополии с колониями, контроль за торговыми операциями ослаб, пышным цветом расцвела контрабандная торговля. Так, американские колонисты, в нарушение официальных предписаний и требований Навигационных актов, напрямую торговали с французскими вест-индскими колониями; нередки были случаи подкупа таможенников. В начале 60-х годов XVIII в. расходы метрополии на содержание таможенной службы превысили доходы от ввозных пошлин.

Таким образом, сложился определенный парадокс: колонии стали более независимыми (автономными) в военном, экономическом и психологическом смыслах, а метрополия более жестко, чем когда-либо, взялась за наведение порядка в своих североамериканских владениях. Колонисты в 1763 г. питали надежды на более или менее равноправное сотрудничество с метрополией, на ничем не сдерживаемое продвижение на западные земли, но власти метрополии быстро и недвусмысленно дали им понять, кто будет определять правила игры. Специальной прокламацией 1763 г. запрещалось дальнейшее продвижение за Аллеганы. Английское правительство справедливо опасалось, что дальнейшая экспансия в западном направлении неизбежно спровоцирует новые войны с индейскими племенами, а денег на очередную дорогостоящую войну попросту не было. Но с запретом метрополии посчитались далеко не все; начала быстро заселяться территория современного штата Кентукки, расположенная за запретительной линией. Скваттерство — самовольный захват земель в «глубине» американского континента, куда по сути не распространялась власть колониальной администрации, — стало обычным явлением еще на заре колонизации в первой половине XVII в. Фермерские хозяйства «пионеров границы» были свободны от каких-либо платежей; из-за неразвитости путей сообщения и удаленности от центров торговли, расположенных на Атлантическом побережье, они носили полунатуральный характер. Но для успешного продвижения в глубь американского континента колонистам требовалась военная помощь в борьбе с индейцами, чьи земли они занимали. Запретительная политика метрополии затрагивала интересы подавляющего большинства белого населения колоний, занимавшегося аграрным производством, как мелких фермеров, так и крупных плантаторов. Плантационное хозяйство требовало постоянной экспансии, смены земельных участков из-за того, что выращиваемые в плантационном хозяйстве культуры достаточно быстро истощали почву. Запрет (или всевозможные ограничения) на экспансию в западном направлении — это по сути отложенный смертный приговор для плантационного хозяйства. Таким образом, британская аграрная политика вызывала недовольство самых разных групп колониального общества.

Возможность предотвращения финансовой катастрофы английский кабинет лорда Гренвилла видел в максимальном налогообложении жителей как метрополии, так и колоний. Выступая с трибуны английского парламента, Гренвилл подчеркивал те преимущества, которые получили жители американских колоний в результате Семилетней войны, и одновременно обращал внимание на более чем скромный (финансовый и военный) вклад колонистов в общую победу. Хотя изначально участие Англии в войне определялось задачами европейской политики, после ее окончания правительство Великобритании объявило, что главной целью войны была защита колонистов и обеспечение для них лучших возможностей колонизации Америки. Глава английского кабинета предложил вниманию лондонских законодателей целый пакет законов, среди которых был Currency Act (запрет на использование бумажных денег в колониях), Sugar Act (налог на сахар, хотя взимать его было практически невозможно, так как сахар ввозился контрабандистами из французских колоний Карибского бассейна) и, конечно, знаменитый Stamp Act (или закон о гербовом сборе), означавший введение впервые в истории взаимоотношений колоний и метрополии прямого парламентского налога на собственность жителей Северной Америки. Согласно этому закону, налогами облагались все печатные издания и юридические документы — брачные контракты, торговые соглашения, бумаги о наследстве, газеты, даже игральные карты.

Хотя сам размер налога был незначителен, американцы были возмущены тем, что их пытаются обложить налогами в обход колониальных ассамблей. Им отказывали в праве, составлявшем главную заповедь Английской революции XVII в., — налогообложение и представительство неотделимы! В колониях развернулось антигербовое движение, которое выдвинуло и первых лидеров патриотического лагеря. Безвестный до этого виргинец Патрик Генри выступил с пламенной речью на заседании законодательной ассамблеи Виргинии, первой обратившейся к обсуждению проекта закона о гербовом сборе. В результате было принято постановление: только жители Виргинии, представленные в колониальной ассамблее, имеют право вводить новые налоги. Эта же мысль в точности воспроизводилась в решениях законодательных собраний Массачусетса, Мэриленда, Коннектикута и Род-Айленда. Американцы были уверены, что эти законы «лишают колонистов, как британских подданных, некоторых наиболее важных прав». Бостонец Джон Адамс в письме к английскому другу жаловался, что в результате этого акта оказались попраны «главные столпы британской конституции — право на представительное правление и суд присяжных».

Впервые в американской истории был созван межколониальный конгресс для обсуждения закона о гербовом сборе (осень 1765 г., Нью-Йорк); в его работе участвовали делегаты от девяти колоний. Конгресс принял декларацию о правах и жалобах британских колоний в Америке, а также направил верноподданническое обращение к королю и парламенту. Несмотря на умеренный характер этих документов, сам факт созыва конгресса знаменовал начало важных изменений. В Америке происходило то, что совсем недавно казалось невозможным: объединение колоний.

Повсеместно в колониях развернулась кампания против гербового сбора, в ходе которой образовались первые массовые патриотические организации — «Сыны свободы». Одной из наиболее эффективных мер отпора британской политике стало решение о бойкоте британских товаров. Особенно активно в эту кампанию включились жители крупнейших портовых городов на Северо-Востоке — Бостона и Нью-Йорка. Филадельфийское купечество, вовлеченное в трансатлантическую торговлю зерном и тесно связанное с крупнейшими британскими торговыми домами, медлило с принятием решения о поддержке кампании бойкота. Бойкот колонистами английских товаров весьма болезненно сказался на английской экономике и торговле. Если среднегодовой дефицит колоний в торговых операциях с метрополией составлял порядка 500 тыс. ф., то в 1768 г. этот показатель сократился до 230 тыс. В 1769 г., когда к кампании бойкота присоединились филадельфийские купцы и виргинские плантаторы, торговое сальдо колоний впервые стало активным и превысило 816 тыс. ф.

В кампанию бойкота активно вступили и женские патриотические организации, получившие название «Дочери свободы», которые, поддерживая своих отцов и мужей, ввели моду на домотканую одежду в высшем бостонском и филадельфийском обществе. В результате беспрецедентной в истории колоний вспышки протеста, сопровождавшейся активными массовыми действиями, закон о гербовом сборе провалился. Оппозиция в самой Англии, петиции купечества, заинтересованного в торговле с Америкой, резкая критика со стороны депутатов-вигов заставили правительство тори уступить: британский парламент отменил закон о гербовом сборе в 1766 г. Однако уже через год по предложению министра финансов Чарлза Тауншенда он принял несколько законов, получивших по имени их автора