во второй раз. В феврале следующего года я был неподалеку от него, в Холмогорах, в каких-нибудь семидесяти верстах, в девятичасовом перегоне.

— Съездите в город? — спрашивали меня там.

— Может быть, — отвечал я вначале.

— А не мешало бы съездить! — напоминали потом.

— Едва ли пойду! — отвечал я на это потом по долгом размышлении.

Не доставало для меня на тот раз того дорогого человека, которого рано похитила могила, и боялся уже я Архангельска, и говорил уже, наконец, всем одно:

— Нет, не поеду, ни за что не поеду...

В конце февраля я уже оставлял Архангельский край для Петербурга и, признаюсь, не жалел об этом.

ХОЛМОГОРЫ С ОКРЕСТНОСТЯМИ

История города. — Секретная слобода. — Преображенский собор. — Голландская порода скота. — Костяника. — Посещение Петра Великого. — История заточения брауншвейгского семейства. — Предания о Ломоносове и место его родины. — Лопаткин. — Село Вавчуга. — Важенин и предания о Петре I. — Путь на Холмогоры. — Развалины крепости Орлеца. — Городок. — Упраздненные монастыри.

Три раза приводилось мне быть в этом городе. Безразлично и смутно мелькнул он в первый проезд мой сумерками из Петербурга в Архангельск, когда я был истомлен и слишком тысячеверстным путем, и пятидневной сосредоточенной скукой.

Во второй проезд, когда уже порядочно примелькались в глазах сотни поморских селений и три других города, когда привычка успела заковать воображение и все помыслы в одну тоскливую и безразличную среду, когда можно было положительно сказать себе, что хуже виденного и до сих пор изведанного не будет — Холмогоры показались мне и тогда беднейшим из самых бедных городков нашего обширного и разнообразного русского царства.

Обязавши себя пристальнее вглядеться и короче познакомиться с городом, я и после того пришел к тому же заключению, что над Холмогорами лежит роковаясудьба безлюдья и бедности. Видно, такова и его участь, какова участь многих других древних городов России; видно и здесь придется сказать себе: «Беда тому городку, подле которого выстроится и расселится богатый и торговый сосед со свежими силами, новыми взглядами на вещи, с современным пониманием дела. Обезлюдеет и загниет древний городок и останется за ним старая честь, честное, неопозоренное, почтенное имя — и только».

Такова точно и судьба Холмогор по отношению к ним Архангельска.

Считаю первым долгом припомнить историю Холмогор и выяснить настоящую плачевную судьбу города — судьбу незаслуженную, но неизбежную, по смыслу всех судеб исторических.

Строен ли он аборигенами северного края — белоглазой чудью или торговыми предприимчивыми новгородцами — за этим ходить далеко и безуспешно[125]. Положительно известно, что места, на которых раскинулся город, издавна служили местом торжищ, сходок, базаров для двинских купцов. Три деревни: Курцево, Качковка и Падрокурья (именами этими называются и теперь части города Холмогор) — служили именно этими местами для торжищ и не имели правительственного значения: воеводы жили на Матигорах и Ухтострове. Имени Холмогор еще не встречается и, вероятно, его не было, по крайней мере, в XI веке. В этом веке поселились в трех деревнях заволоцкие купцы, прибывшие сюда из великого и торгового Новгорода. Удобство места при широкой и глубокой реке, прошедшей здесь многими рукавами, могло соблазнить купцов с первого взгляда и незачем было, по-видимому, искать из-за хорошего лучшего. Тут же так близка была река Пинега со своим устьем, Пинега, прошедшая через места, богатые лесной птицей и пушным зверем. Мезень посылала сюда свое сало, добытое из морского зверя, Печора — меха и кость. На все это заявлял сильное требование Новгород, все это шло из Новгорода в руки Ганзы, в заморские страны. Шла туда же унская и нёнокская морская соль, скупаемая на Двине вологжанами и устюжанами[126].

Росла двинская торговля (преимущественно солью)[127], разрастались вместе с нею и торговые деревни. К ним пристроились даже три новых селения: слобода Глинки и приходы Никольский и Ивановский. Ширясь строениями, все шесть слобод пришли, наконец, в ближайшее соседство, удержали до некоторого времени самостоятельность с именами посадов, но потом получили одно имя Холмогор. К этому имени присоединилось название города, и летописи начали уже чаще вспоминать об новом городе и приводить в сказаниях его настоящее имя. Много было толков о происхождении этого названия; производили его от финского слова kolm — «три» (деревни), но Крестинин понимал это проще. Он говорит: «Город лежит на острове. К западу от реки Оногры, в расстоянии около двух верст, находится высокая гора и на ней старинная и главная деревня Матигоры. К югу за Курополкой, в расстоянии около пяти верст, по западному рукаву Двины стоит на высокой горе деревня Быстрокурья, против лугового Пальострова; высокая Ровдина (Родионова) гора и того же имени деревня, обтекаемая восточным рукавом Двины, составляет также соседственное место к Холмогорам. Самый восточный берег Двины, где против Ровдиной горы находится знатная деревня Вавчуга, представляет не низкую гору. Только прекрасные виды естества, без сомнения, подали причину назвать описуемое здесь селение Холмогорами, речением, сложным из гор и холмов».

В первый раз новгородская первая летопись упомянула о городе под 6909 (1401) годом в следующих словах: «Того же лета, на миру, на крестном целовании, князя великого Василия повелением, Анфал Микитин да Герасим Рострига с князя великого ратию наехал войною за Волок и взял всю Двинскую землю на щит, без вести, в самый Петров день, христиан посекли и повешали, а животы их и товар поймал; а Ондрея Ивановича и посадников двинских Есипа Филиповича и Наума Ивановича изымаша. И Степан Иванович, брат его Михайло и Микита Головня, скопив около себе важан и сугнав Анфала и Герасима, и бишася с ними на Колмогоров, и отъяша у них бояр новгородских Андрея, Есипа, Наума».

Между тем город, усиливаясь многолюдством, обстраивался домами и церквами, но не богател капиталами даже и в то время, когда поморы начали свозить сюда морские промыслы, состоящие в рыбах, треске и палтусине и в кожах морского зверя. Поморы выменивали это на хлеб, привозимый из плодородных стран, с реки Ваги и дальней Вятки. Но Холмогоры не богатели. «Сие происходило, — справедливо думает Крестинин, — от того, что главные капиталы торгующих купцов из Новгорода проистекали и туда же возвращались; частью же потому, что монахи большими соляными торгами монастырям знатную прибыль от сего товара разделяли неощутительным образом с холмогорскими купцами и своим перевесом приводили их в ослабление нечувствительно. Монахи от избытков мирского богатства