— кажется, я слышу чей-то голос.

Очень знакомый голос.

— Куда идешь ты, туда и я, — продолжает она, звук настолько мелодичный, что заставляет мое мертвое сердце плакать.

И когда я чувствую, как маленькая рука обхватывает мою щеку, опуская мой взгляд вниз, я моргаю, и в моих глазах появляется некоторая ясность.

Дымка медленно рассеивается, открывая светловолосую богиню, смотрящую на меня, ее глаза покраснели от слез, черты лица исказились от боли.

Я открываю рот, желая что-то сказать, но не издаю ни звука, кроме хриплого ворчания.

Она хмурится, не убирая руки с моей кожи, ее тело смягчает мое, даже когда между нами проливается еще больше крови.

— Си... Си... — мне удается с усилием произнести по слогам, это казалось, отнимает у меня все силы.

— Да, — горячо шепчет она. — Да, — она подносит обе руки к моим щекам, притягивая меня к себе, ее губы на моих, когда я чувствую вкус крови и слез. — Да, — говорит она против меня, и я вдыхаю эти слова так же, как вдыхаю ее.

— Дьяволица, — стону я, мой разум обретает некоторую бдительность.

— Влад, мой Влад, — она продолжает говорить короткими, болезненными звуками, которые заставляют меня страдать за нее.

Тебе больно, мне больно.

Все нахлынуло: воспоминания, боль.

Любовь.

— Моя Сиси, — прохрипел я, мои руки обхватили ее маленькое тело, чтобы притянуть ее к себе. И когда я ощупываю ее спину, я нахожу кусочки металла, застрявшие в ее одежде.

— Что... — начинаю я, но она заставляет меня замолчать еще одним поцелуем.

— Я в порядке. У нас все хорошо, — она проводит губами по моей щеке. — Все будет хорошо.

Я не знаю, почему эти слова просто ломают меня. И я делаю то, что должен был сделать давным-давно.

Я позволяю себе чувствовать.

 

Глава 37

Ассизи

 

Месяц спустя

 

— Что ты делаешь? — я ставлю руки на бедра и сердито смотрю на него, мое выражение лица показывает ему, что я не шучу.

— Я в порядке, Дьяволица. Кроме того, кто поможет с ремонтом? — он одаривает меня своей очаровательной улыбкой в надежде, что это растопит мой гнев.

Растопить меня это могло бы, но не мой гнев. Не тогда, когда он только что встал с постели, а его швы еще не полностью зажили.

— Не тот, кто получил четыре пули в грудь, Влад, — я закатываю глаза. — И уж точно не тот, кто только что был на пороге смерти. Брось лопату и пойдем со мной, — я подзываю его к себе, приподнимая бровь и ожидая, что он начнет спорить.

Он этого не делает, потому что знает, ему меня не победить. Не тогда, когда я день и ночь оставалась рядом с ним, ухаживая за его телом и разумом.

Что-то случилось с ним в тот день в лагере Майлза. Возвращение всех его воспоминаний что-то изменило в нем, и он изменился — полностью и бесповоротно.

В течение нескольких дней после того, как он был смертельно ранен, он томился в постели, сражаясь между жизнью и смертью, и я не думаю, что когда-либо испытывала большую боль, чем мысль, что он может просто... умереть.

И все же я должна была быть сильной ради нас обоих. Я не отходила от него ни на минуту. Несмотря на то, что моя собственная израненная плоть причиняла мне боль, моя спина была изранена небольшими ранами от ударов пуль о бронежилет.

Я отложила все в сторону, потому что в тот момент у меня была одна цель — он.

Но когда он пришел в себя, перемена была очевидна в его чертах лица, в том, как он держался. Больше всего я могла видеть новую легкость в его глазах.

Сначала он ничего не говорил, уставившись в пустое пространство.

Но постепенно он начал открываться, рассказывая мне все, что произошло.

Как умерла Ваня.

Хотя рационально он понимает, что это была не его вина, но он не может не считать себя ответственным за все, что случилось с его сестрой.

— Ты такая сексуальная, когда командуешь, — протягивает он, подходя ко мне, его рука обвивается вокруг моей талии.

Я ловлю его, отбрасываю в сторону и поворачиваюсь к нему с грозным выражением на лице.

— Вы не получите пьесу «Очаровательный плут», когда едва стоите на ногах, мистер. Если ты снова вздумаешь встать с постели, я сама тебя похороню, поскольку ясно, что ты страстно желаешь смерти.

— Дьяволица, — бормочет он, подходя ближе, его губы скользят по моей щеке, — ты знаешь, мне нравится, когда ты угрожаешь мне, — его дыхание на моей коже, я не могу сдержать непроизвольную дрожь, которая проходит по моему телу.

— Я позволю тебе похоронить меня, — начинает он, и я замечаю веселье в его тоне, — только если ты будешь посещать меня с супружескими визитами, — шепчет он, и мои губы дергаются.

— Влад, — восклицаю я, шокированная.

Я не могу поверить, что он все еще в настроении шутить.

— Хорошо, хорошо, — наконец соглашается он. — Я вернусь в постель. Но ты пойдешь со мной.

Я не могу найти в себе сил отказать ему, поэтому в конце концов ложусь с ним в постель.

— Ты должна простить своего брата, — внезапно говорит он, прижимая меня к себе. — Ты же знаешь, что он хотел как лучше.

— Он бы убил тебя, — шепчу я, все еще не в силах выкинуть эту сцену из головы. — Еще одна пуля, и ты был бы мертв, Влад, — мой голос дрожит, когда я смотрю на него, его темные глаза пристально смотрят на меня.

— Ты спасла меня, когда я этого не заслуживал, Сиси, — его рука останавливается на моей голове, прежде чем он медленно проводит пальцами по моим волосам. — Но я вышел из-под контроля. Я мог бы... — дыхание перехватывает у него в горле, и я узнаю муку за выражением его лица.

— Но ты этого не сделал. Ты здесь, со мной. Мы оба живы. Что касается Марчелло... В конце концов, я прощу. Но пока нет, — вздыхаю я.

Я понимаю, почему он это сделал, но в то же время мое сердце не может вынести мысли об альтернативе, о том, что могло бы