Хавер еще долго вглядывался в каменное лицо своего предка. Хаджар же пытался разобрать надпись на постаменте. Там были высечены последние слова короля прошлого.

“Мне не убить тебя… но посмотри в мои глаза, патриарх. Посмотри и запомни. Ибо я приду за тобой. В чужом теле, чужим духом, чужим мечом, но я отберу твою жизнь. И последним, что ты увидишь, будет отражение моих глаз. Так что запомни их!”

Хаджар провел пальцами по надписи.

— Он отдал свою жизнь ради нас, сын, — Хавер сжал плечо Хаджара, — ради меня, ради тебя, ради всех людей, которые жили, живут и будут жить в Лидусе. Помни об этом. Помни о том, что не народ служит королю, а король — своему народу.

* * *

— Мы не звали тебя, генерал, — продолжал Мастер, — уходи из наших гор.

Хаджар не был согласен со своим отцом. Настоящий король не служит своему народу. Он просто — служит. Тем, кто нуждается в его помощи. Кто слабее. Кто не может встать и поднять меч против неба и земли.

— …иди и воюй с Балиумом. Мы не станем вмешиваться…

Король не выбирает простого пути. Так же, как не выбирает его и воин. Он сражается ради своих целей. И у Хаджара была цель.

Два миллиона балиумцев под его штандартами. Все они требовали и жаждали возмездия и справедливости.

Триста тысяч лидусцев — они хотели вернуться домой. Обнять жен и матерей. Отцов и мужей. И все это зависело от решения Хаджара.

Он не был королем и даже принцем, но он оставался генералом.

Хаджар поставил пиалу на стол и посмотрел в глаза Мастера.

Тот не успел ни вскрикнуть, ни отдать команду.

Столик и телохранителей смела волна энергии, оставившей кратер на том месте, где они сидели.

Мастер, утирая кровь из рассеченных рук, поднимался с земли и отдавал приказ войскам.

Навстречу армаде, верхом на коне, обнажив клинок, мчался Безумный Генерал. И его драконий рев сотрясал тысячелетние горы, с которых с тем же ревом, подняв в небо кулак, неслась многомиллионная армия.

Глава 166

— Ты глупей, чем я думал! — кричал поднимающийся на ноги Мастер. Казалось, что вместе с мышцами его лица двигалась и железная маска. — Мы убьем их всех. Мы заживо сдерем с них кожу! Мы сварим их в котлах и сбросим тела со скал. Кровь будет литься дождем, а их крики поднимут ураганы! После этого тебя прирежут твои же люди!

Крик Мастера перекрывал несущихся навстречу друг другу армий. В жуткую симфонию войны сливалось лязганье металла и рев людей. Земля под копытами жеребца Хаджара дрожала, и конь то и дело пытался развернуться, но генерал крепко его держал. Закладывая вираж, он огибал Мастера и телохранителей.

В одиночку он мчался навстречу многотысячной армии.

— Если успеете, — обронил он, минуя Мастера и на мгновение встречаясь с ним взглядом.

В ярких зеленых глазах он прочитал удивление и искреннее непонимание.

За спиной Хаджара по скалам стекало настоящее море из людей и лошадей. В металлических доспехах цвета молодой стали, они сияли, будто бы лунное покрывало, которым царица ночи пыталась укрыть Черные горы. Миллионы воинов шли за своим генералом.

Они видели, как мчался его белый конь, видели, как развевался на плечах красный плащ. Плащ, который служил ориентиром для лучников и канониров. Именно по этой причине Хаджар выбрал именно этот цвет.

Он вызывал огонь на себя.

Шестым чувством Хаджар услышал и почувствовал сигнал Лиан:

— Товсь! — кричала офицер, стоя на гребнях высоких скал.

Вместе с ней стояли сотни тысяч ее подчиненных. Ощеренными клыками сияли наконечники стрел и жерлами бездны — дула орудий и пушек.

Хаджар поднял в небо Лунный Стебель, и к симфонии войны добавились свист стрел и грохот пороховых зарядов. Стрел и ядер было так много, что они закрывали собой небо, превращая день в непроглядную ночь.

В этой тени расправившим крылья драконом Безумный Генерал пролетел над первыми рядами сектантов. Он приземлился в центре, где-то между третьей и четвертой шеренгой.

Дернув уздечку, он поднял белого жеребца на дыбы. Тот заржал, но вместо звука Хаджар почувствовал лишь вибрацию могучей груди скакуна. Мысленно он извинился перед своим животным за ждущую его судьбу.

Генерал взмахнул мечом, и тот просвистел по воздуху, оставляя в призрачном взмахе силуэты танцующих драконов. Одного этого взмаха хватило, чтобы от Хаджара в стороны разошлись волны стального света. Но в отличие от воды, они вовсе не омывали и не очищали солдат-сектантов.

Скорее — напротив.

Вокруг послышались первые крики сектантов. Эти волны таили в себе бритвенно-острые клинки, а на их гребне плясал голодный до вражеской плоти. В труху превращались стальные доспехи, щедрыми мазками вспыхивали кровавые бутоны. Взлетали к закрытому стрелами и ядрами небу отсеченные конечности и головы.

Одним взмахом клинка Хаджар отправил на тот свет по меньшей мере три десятка практикантов уровня Телесных рек. У них не было ни единого шанса против мечника, еще на стадии единого с миром преодолевшего границы владеющего.

Меч Хаджара был быстрее, чем были способны увидеть простые практикующие. Даже Мастер, спешивший на помощь ученикам и подчиненным, увидел лишь вспышку, принявшую на миг форму стального дракона.

В ущелье уже спускались воины Лунной армии. Их вел за собой облаченный в полный стальной доспех, державший в руках полуторный тяжелый клинок командир Неро. Его воинственный клич терялся на фоне грохота выпущенных по врагу снарядов.

Хаджар спрыгнул на землю, разом по щиколотку утопая в крови. Он с жалостью посмотрел на коня, затем убрал в седельную сумку заранее заготовленный талисман и, срывая шоры, тут же хлопнул по крупу.

Жеребец, в полной мере осознавший окружавшую его опасность, тут же юлой закрутился на месте. Он пытался было побежать к первым рядам, но генерал сильной рукой направил его в противоположную сторону.

Не разбирая дороги, белый конь бросился в самую гущу сектантов-кавалеристов. Те уже во весь опор, подгоняя своих боевых конебыков, мчались к вражескому генералу. Тот все так же спокойно стоял в окружении врагов. Его меч был опущен к земле, и вокруг некрупной, по сути, фигуры будто бы кружился ветер.

Хаджар принял вторую стойку. Она вновь изменил ее, вникнув глубже в суть меча. Больше не кружился вокруг него торнадо, не бушевали потоки нисходящего ветра. Будто море спокойствия растекалось вокруг его меча.