— Да, — подтвердил Вульф.

— Должно быть, им нелегко было понять, как человек мог прожить сорок лет и ни разу не подвергнуться процедуре снятия отпечатков пальцев и не иметь даже никаких документов, по которым можно было бы установить его личность. А потом еще вдобавок ко всему он исчез — прямо с больничной койки.

— Он снова переместился во времени, — сказал Вульф, — Ему там не понравилось, поэтому он просто отправился дальше. Вы искали его в каком-нибудь другом времени?

Хьюз покачал головой.

— Что толку? Мы и сейчас его не искали — наткнулись на его карту по чистой случайности. Он совершил прыжок на четыреста лет назад, не забывайте. В какое время его занесло во второй раз? Отпечатки пальцев — единственный надежный метод установления личности, который был доступен в прошлом, но его изобрели сравнительно недавно. Если он прыгнул из тысяча девятьсот восемьдесят пятого года хотя бы еще на пятьдесят лет назад, он потерян для нас безвозвратно.

— Но он путешествовал во времени, — сказал Вульф, — Вот что важно. Теперь мы знаем, что это возможно.

— А раньше не знали?

— У нас были определенные доказательства, — сказал Вульф. — Были определенные рабочие теории. Но мы действовали наобум. Полной уверенности у нас не было.

— Даже спустя двести лет?

— Двести лет еще не прошло.

— Ну ладно. Почти двести лет. Должен заметить, для людей, которые так не уверены в своих силах, ваши отчеты казались крайне обнадеживающими.

Он пристально взглянул на Вульфа.

Вульф ощутил внезапную вспышку гнева и постарался обуздать ее.

— Вы забываете, — сказал он, — что Центральное бюро поручило нам задачу, которую практически все с самого начала считали гиблым делом. Мы начинали на пустом месте. Нам было не на что опереться, если не считать нескольких абстрактных философских концепций, которые на самом деле ни черта не значили. Мы создали этот проект с нуля. Центральное бюро должно радоваться, если у нас через тысячу лет что-то получится.

Поведение Хьюза изменилось. Теперь и в нем угадывалась искорка гнева — гнева и неприкрытого нетерпения.

— Тысяча лет — это слишком долго, — сказал он, — Результат нужен нам через сто, а лучше — через пятьдесят лет. Я знаю, что это долгосрочная программа, но время уходит. Так говорят наши калькуляторы. Собственно, тут вполне довольно и простого здравого смысла. Дипломатическая ситуация становится напряженной.

Он немного помолчал, как будто не мог решить, стоит ли говорить то, что было у него на уме. Потом чуть склонился вперед, и на скулах у него заиграли красные пятна.

— Я не могу выразить, как это важно, — проговорил он медленно, — Только вы можете предотвратить войну. Вряд ли надо напоминать вам, какой катастрофой обернулась бы подобная война.

Вульф закрыл глаза и увидел ее в мучительной вспышке. Все заливал яркий, ослепительный свет, на фоне которого темнели немногочисленные крохотные точки — расплавленные ядра планет, рвущихся на части.

— Плеяды наседают на нас, — сказал Хьюз, — Но они не станут нападать, если у них не будет заведомого перевеса в силе. Если мы сможем удержать своих союзников и нарастить силу, мы сохраним мир. После этого на следующее тысячелетие нам будет обеспечено превосходство, и опасность минует.

Он провел пальцами по редеющим волосам.

— Это вопрос морали и этики, — сказал он. — В прошлом мы допустили несколько ошибок в ходе своей экспансии. Теперь мы поумнели. Мы считаем…

— Я в точности знаю, что вы считаете, — с горечью перебил его Вульф. — Вы считаете, что Земля не должна нести ответственность за свои прежние ошибки. Вы считаете, что мы переросли их. Вы считаете, что у нас есть полное право переместиться назад во времени и все подправить.

Он поджал губы.

— Проект «Парадокс» предусматривает, гак можно обстряпать это дельце в полной тайне. Вы хотите пустить в ход задний ум, и существует всего один по-настоящему действенный способ сделать это. Вы говорите тем, кто работает над проектом «Песочные часы»: «Теперь все зависит от вас. Если вас постигнет неудача, всю федерацию ждет сокрушительное поражение». Нет — не просто поражение. Полное уничтожение.

Он медленно поднялся.

— Хьюз, — сказал он, — Такого гнета «Песочные часы» не вынесут. Мы будем делать все, что в наших силах, чтобы вы получили свое путешествие во времени. Мы напряжем каждую жилку и пустим в ход все свои ресурсы. Но мы не примем более широкие последствия нашей неудачи. Мы даже не возьмем на себя полную ответственность за возможную неудачу. Иными словами, Хьюз, не надо разговаривать со мной в таком тоне.

Хьюз тоже поднялся.

— Что-то мне не нравится ваше отношение, — сказал он.

Вульф пожал плечами.

— Да ради бога. Нравится оно вам или не нравится, мне неважно. Но не пытайтесь давить на нас. Не пытайтесь подгонять нас. На нас и так предостаточно давления.

Он потянулся к телефону.

— Я попрошу Гоффа прислать машину, — сказал он.

Он выставлял этого человека за дверь, а это был не самый разумный поступок. Но почему-то его это не волновало.

В службе безопасности подняли трубку. Вульф без колебаний попросил вызвать машину.

— Так как, выпить не хотите?

Хьюз был вне себя. Он вытащил из портфеля папку и бросил ее на стол.

— Здесь все данные на Такермена, — сказал он Вульфу, — Я подожду машину за дверью.

Вульф проводил его взглядом.

III

Вульф нажил себе врага, ничего не достиг, а его поведение было глупым до крайности. Но он был исполнен решимости дать Центральному бюро понять, что им не нужно напоминать об их задаче.

Они и так знали свою задачу и уже почти две сотни лет пытались решить ее всеми мыслимыми способами — утыкаясь в тупики, двигаясь по ложным путям, но ни на миг не прерывая поиска, ни на миг не теряя из виду их конечной цели. Проекту «Песочные часы» не нужен был напыщенный дурак вроде Хьюза, чтобы подталкивать его на этом пути.

Может, в Центральном бюро и теряли терпение, но он ничего не мог с этим поделать. В Центральном бюро долго ждали, но придется подождать еще.

Возможно, еще не очень долго. Работа над проектом «Парадокс» была завершена почти пятьдесят лет тому назад, и теперь все было готово. Как только путешествие во времени перестанет быть лишь теоретической возможностью, проект «Парадокс» может вступать в действие. Но пока этот день не наступил, он не продвинется ни на шаг.

И очень жаль, сказал себе Вульф.