Шрифт:
Закладка:
К концу дня пришел Уилл, который привел с собой свою девушку Даун. Уилл только что закончил свое летнее пребывание в МПИ и был разочарован тем, что не смог расшифровать секретный код Дастина. Он был уверен, что это имеет что-то общее с пантомимой «сигара», но так и не смог выяснить что. Он пришел отдохнуть на День труда, это был его последний свободный день перед началом занятий, но также он надеялся поговорить с протом о том, как найти подход к Дастину.
В течение дня ничего экстраординарного не произошло, все мы сидели на заднем дворе, получая удовольствие от потрясающего пикника. Когда все закончили ужинать и продолжили общение за столом, я отозвал прота в сторонку и поинтересовался, как чувствует себя Роберт.
— Кажется, он в порядке, джино. Должно быть, это твоя врачебная привычка.
— Спасибо. Она напоминает мне, что я должен кое о чем у тебя спросить.
— Спрашивай.
— Во время нашей последней беседы Роберт назвал своего отца «другом и защитником». Ты знаешь, что он имел в виду?
— Я никогда не встречался с его отцом. Я не был знаком с Робом, когда его отец бы еще жив.
— Я знаю. Я просто подумал, что он мог говорить тебе что-то о нем. Я полез в карман и достал свисток, которым пользовался для вызова Роберта во время двадцатой беседы: — Помнишь это?
— Только не терновый куст! О, нет! О, нет! Все, что угодно, только не терновый куст![19] — Прот вскинул руки в притворном ужасе, хотя я мог поспорить, что он ожидал такого вопроса. Присутствующих заранее предупредили о такой реакции прота и теперь все, особенно Жизель, несколько нервно смотрели в нашу сторону. Я ободряюще ей подмигнул. Парни, даже маленькие «Вилли, Билли и Дилли» (трое братьев-утят, являющихся героями мультфильмов и комиксов компании Уолта Диснея — прим. перев.), у ног которых расположились собаки, замерли на своих местах. Внезапно стало очень тихо.
Я понятия не имел, сработает ли мой план, будет ли Роберт готов проявить себя за пределами моего относительно безопасного врачебного кабинета. Как только я коснулся свистка губами, его голова на мгновение опустилась, а потом снова поднялась. Мне даже не пришлось в него свистеть.
— Здравствуйте, доктор Брюэр, — проговорил он. Его глаза резко распахнулись, подобно паре перепуганных бабочек.
— Где я? Он снял темные очки прота, чтобы лучше видеть.
— Ты у меня дома в Коннектикуте. В твоем втором безопасном убежище. Идем. Я тебя со всеми познакомлю.
Но прежде, чем я смог это сделать, к нам, махая хвостом, подбежал Оксай. Он прыгнул на Роберта и начал облизывать ему лицо (мы сидели в шезлонге на заднем дворе). Очевидно, он узнал своего старого приятеля и был очень рад его видеть. Шаста же вела себя более сдержанно. Она встречала Роберта только однажды, во время его припадка при виде нашего опрыскивателя для газонов.
Роб, в свою очередь, тоже был вне себя от радости, увидев Оксая, и обнимался с ним в течение нескольких минут.
— Я скучал по тебе! — воскликнул он.
Виляя хвостом из стороны в сторону, счастливый далматинец радостно бегал по всему двору, каждый раз останавливаясь рядом с Робом. Позже Роб спросил меня, сможем ли мы оставить его собаку у себя «немного дольше». Я заверил его, что мы были бы рады сделать это, приятно, что его мировоззрение стало настолько положительным.
За пределами больницы и влияния прота Роберт показал себя со стороны, которую я прежде не видел. Он был вежливым, добрым, тихим человеком, который любил детей, и, прежде чем присоединиться к шумной погоне за фрисби со всеми пятью ребятами и собаками, он показал мальчикам несколько приемов борьбы, которыми владел. Если бы он не был душевнобольным, никто и никогда и не заподозрил бы по его спокойной внешности, что существуют демоны, которые царапают и грызут его изнутри.
В какой-то момент Стив попытался вовлечь его в разговор о космосе, но когда стало очевидно, что Роберт имеет весьма поверхностные знания о небе — названия планет и нескольких созвездий, то сдался. В то же время они оба получали удовольствие от обсуждения своих колледжей и любимых футбольных команд, несмотря на то, что Роберт практически ничего не знал о новых событиях в этом спорте с середины восьмидесятых.
Хотя поначалу Жизель казалась возмущенной его присутствием, вскоре она заняла большую часть его времени, и они уже безмятежно разговаривали друг с другом о прошлом (оба были выходцами маленьких городов) и я, конечно, этому не препятствовал. Чем комфортнее становилось Робу в новом и непривычном для себя окружении, тем больше он, вероятно, доверял нам и тем лучше становились его прогнозы лечения. Наблюдая за ними, я задавался вопросом, кто из них, Роберт или прот, будет возвращаться в больницу вместе с Бетти и ее семьей.
Но Роб не протянул до конца дня. Когда он вошел в дом, чтобы воспользоваться ванной, вернулся оттуда уже прот в своих темных очках. Я не был уверен, напомнил ли ему интерьер моего дома тот роковой день 1985-го года, но больше в тот день о нем не вспоминал. Я был в восторге от того, что он вообще появился.
Когда Уилл обнаружил, что прот вернулся, то тут же начал забрасывать его вопросами о «секретном коде» Дастина.
— Ты что, еще не разгадал его? Про морковь? Эхххх… — чав, чав, чав (чавкает): — Что случилось, док?
— Морковь? — удивился Уилл. — Я думал, что это была сигара.
— Зачем бы ему жевать сигару?
— Ладно, но что означает морковь?
— Ты умнее, чем твой отец. Вот и разберись с этим.
Другие тоже хотели поговорить с протом. Стив спрашивал его о своей работе, об образовании звезд, Жизель пыталась заставить его «поговорить» с Шастой, чтобы узнать, может ли он выяснить что-то о ее прошлом. Эбби хотела знать, как убедить как можно больше людей сострадать тяжелому положению животных во всем мире. «Не подавлять естественные чувства своих детей к ним», — посоветовал ей прот. И даже устраивали ему допрос с пристрастием,
