Шрифт:
Закладка:
Вот уже два года подряд чемпионом города становился кто-либо из 64-й. Так неужели же теперь славная традиция нарушится?!
Борис играл спокойно, стараясь не горячиться. Главное, не зарываться.
Иногда он вставал, неторопливо, словно бы нехотя, подходил к соседнему столику. У Ильи Немировского партия явно клонилась к ничьей.
Ну, что ж! Значит, в крайнем случае, и он может сделать ничью. Будут два чемпиона.
Хотя, нет! По глазам своих ребят, по их беспокойству, Борис чувствовал: ждут, чтобы он выиграл.
Но как?!
Семен Крюкин играл спокойно.
Сделав ход, он вставал, и, заложив руки за спину, солидно прогуливался по сцене. На нем был глухой черный свитер с огромным белым оленем, вышитым на груди. При каждом шаге олень дергал тяжелыми ветвистыми рогами, и, казалось, готов ринуться на соперника.
Семен играл очень четко. Дебют — до 14-го хода — он вел по неоднократно описанной схеме.
Потом Борис нарочно сошел с теоретической тропинки. Надо же как-то обострять борьбу!
Но Семен не принял вызова. Он, так любящий всякую головоломную путаницу, сегодня играл спокойно, аккуратно и точно.
Ребята из 64-й волновались, собирались группками, шушукались, горячо обсуждали варианты, торопливо передвигая фигурки на карманных шахматах.
Борис старался не глядеть в зал.
Он попробовал атаковать, хотя сам чувствовал — вряд ли есть шансы на успех.
И Семен быстро доказал это: перебросил коня на королевский фланг, и сразу стало ясно, что атака захлебнется.
Борис задумался.
На доске оставалось не так уж много фигур. Партия неумолимо катилась к ничьей. А надо было выигрывать. Непременно.
Но как?..
После долгого раздумья Борис передвинул слона. Собственно, особого смысла в этом не было. Так, выжидательное маневрирование. Но притом ход таил маленькую ловушку. Если черные проявят беспечность, последует скромное — слон С4, и, как ни странно, пешка незащитима. А с лишней пешкой!.. О, с лишней пешкой мы повоюем!..
Семен задумался. И красавец олень у него на груди сжался, опустил голову, словно бы тоже задумался.
Семен поглядел на Бориса. Снова перевел взгляд на доску. Потом опять — на Бориса.
Взгляд у Семена был какой-то странный. Словно глядел он на фигуры, а думал о чем-то совсем другом.
Наконец хлестко щелкнула кнопка часов. Семен сделал ход.
Борис изумился.
Семен не заметил ловушки! Семен… Такой проницательный, такой всевидящий!..
Вот повезло!
Дальше события понеслись вскачь. Борис выиграл пешку, потом, сдвоив ладьи по открытой вертикали, вынудил размен их. А потом разменял и слонов, и тогда сразу выяснилось, что пешечный эндшпиль для черных безнадежен.
Семен остановил часы.
Борис встал из-за столика, спустился в зал.
Ребята из 64-й школы тотчас окружили его, хлопали по плечам, улыбались.
Подошел и Илья Немировский, могучий, как боксер-тяжеловес. И, как у боксера, уши у него были сплющенные и плотно прижаты, словно бы приклеены к голове.
— Поздравляю.
— И я — тебя, — ответил Борис. — Второе место — это тоже неплохо. И разница-то… Всего пол-очка.
— Да, — прогудел Илья. — Всего пол-очка.
Он усмехнулся: чуть оттянул вниз и влево уголки губ.
— А я, между прочим, так и знал…
— Что?
— Я был уверен: ты сегодня выиграешь.
— Ну, не скажи! Семен — крепкий орешек!
— И все-таки, — негромко, но упрямо повторил Илья. — Я не сомневался.
Он снова чуть опустил влево кончики губ, едва заметно, в обычной своей кривоватой усмешке. И отошел неторопливо и солидно, тяжелый, как крейсер.
Борис поехал домой. Автобус был сдвоенный: такие совсем недавно появились в городе. Был он почти пустой и поэтому казался особенно длинным, почти как вагон электрички. Борис встал в центре на огромный металлический круг, соединяющий оба кузова. При каждом повороте круглая площадка чуть шевелилась и перемещалась под ногами, как живая. Забавно!
Борис ехал и думал.
«Вот я и чемпион! Да, чемпион!»
Он всегда радовался победе. Ну, а нынче — особенно. Чемпион города! Звучит! Правда, чемпион среди юношей. Но и Спасский когда-то был — среди юношей…
В автобус вошли две девушки. Они прошли в самый конец прицепа. Там, видимо, сильно трясло. Девушки подпрыгивали на каждой выбоине, вскрикивали и смеялись.
Были они до удивления схожи: обе тоненькие, светловолосые, с одинаковым разрезом глаз и одинаковыми маленькими аккуратными носиками. И одеты они были одинаково: светло-коричневые искусственного меха пальто, такие же шапочки и черные замшевые сапожки.
И когда смеялись, вскрикивали и ахали тоже одинаково.
«Двойняшки, наверно», — Борис улыбнулся.
Девушки улыбнулись в ответ, но тотчас поджали губы и отвернулись.
«Чего это я? — подумал Борис. — Еще решат — пристаю…»
Он тоже хотел отвернуться, но девушки были такие забавные и на душе у Бориса было так славно… А тут еще поворотный круг под ногами вдруг зашевелился и поехал влево. И Борис тоже поехал…
Он засмеялся. Но девушки сделали вид, что все это их вовсе не интересует…
Домой Борис, как ни странно, пришел хмурый. В дороге что-то случилось (он не мог понять — что?), но вдруг настроение у него резко покатилось вниз.
Что-то мелькнуло, вонзилось, как заноза, и торчит. Мешает, тяготит.
Непонятно.
Выиграл же, выиграл! И чемпионом стал. Так почему же?..
Он включил магнитофон, пил чай с сушками и слушал. Негр густым, как нефть, глубоким, черным голосом пел под гитару. Пел яростно, буйно. Так, будто рвал оковы. Борис плохо знал английский, но все же ухватывал… Общий смысл.
Он любил эти песни. Коллекционировал их. Бывало скучно, тоскливо, а наладит магнитофон, услышит этот сочный, прямо из души рвущийся голос — и сразу как-то все мелкое, плохое отодвигается, уходит.
Он пил чай с сушками, слушал негра, но сегодня легче почему-то не становилось.
«Что за ерунда?! — разозлился он. — В чем дело? Ну, по пунктикам».
Это было любимое изречение их физика.
«Итак — по пунктикам. Перетряхнем весь сегодняшний день».
Пунктик первый: школа.
Борис лег на диван и, глядя в потолок, стал скрупулезно восстанавливать все, что было сегодня на уроках.
Так… Отвечал по физике. Вроде бы неплохо. Во всяком случае, физик четверку соблаговолил… А у Адольфа Михайловича четверка — это как у других пять с плюсом.
Так… Ну, Надька на перемене все шепталась с этим длинным из 10 «б» Володькой Гуриным. Ну и бог с ней, пусть шепчется.
Ну, что еще?.. На большой перемене Махонин поведал свою тайну. Уже раз пять намекал. А тут удостоил. Раскрылся. Оказывается, он твердо решил посвятить свою жизнь исследованию океанских глубин. И уже сейчас начинает тренировки.
Ну что ж, морское дно —
