Шрифт:
Закладка:
– А где в израильском паспорте графа о браке?
– Вот здесь! – с невинным видом указал мне Валентин на какие-то закорючки, являвшиеся записями на идиш. Пришлось поверить на слово.
– А как твоя фамилия? – опять проявила я дотошность, так как от волнения читать быстро разучилась вообще, а не только на идиш.
– Разрешите представиться: Кайлис Валентин Евгеньевич, – торжественно произнес он.
– Фамилия очень своеобразная, какая-то совсем не еврейская…
– «Кайя» по латышски чайка! Так как во мне намешано несколько кровей, и латышская в том числе, то в переводе я получаюсь Чайкин. Так устроит? Я ведь тебе говорил, что очень хочу ребенка! Такая фамилия нашим детям тебе нравится?
Меня все устраивало, и я опять пустилась в отвлеченные мысли на тему о предстоящем браке. Мне в тот момент, почему-то казалось, что раз так все вышло, то уже и пора жениться. Но я вовсе не чувствовала в себе никаких искренних душевных порывов, а чувствовала одни лишь смутные опасения по поводу авторитарности, резкости, безаппеляционности и беспрестанного курения основного претендента в мужья. Кроме того, мой избранник обильно украшал свою речь крайне ненормативной лексикой. Приводить все используемые связки в связи с их неприличием я не рискну, вы уж представьте все сами каждый в меру своей испорченности!
ГЛАВА 22
– Ты, наверное, устала с дороги! Хочешь принять душ? – смутно донесся до меня его сексуальный голос. Валентин легко поднялся, открыл шкаф и выдал мне полотенце.
– Да-да, спасибо! – автоматически ответила я и отправилась в указанном направлении. Душ, вопреки расхожему мнению, тела не освежил и головы не отрезвил. Вообразив себя девушкой на выданье, а может, повинуясь зову внутренней природной скромности, я нарядилась в белое шелковое белье и в длинный, до пят, голубой халат. Реакция была просто супер!
– Ты что это на себя намотала! Сколько тряпок! – освобождение от одежды произошло в гораздо более короткие сроки, чем потребовалось на облачение!
Мужчина оказался на высоте! Можно было кричать «Браво!». Однако, едва отдышавшись и собрав в одно место ноги, руки и мысли, я нагло и бесстрастно изрекла:
– Не вижу страсти!
Фраза, на первый взгляд, невинна, но отдача от нее преследовала меня еще не один год! Что бы я не делала, как бы не стелилась, этот мужчина всегда ехидно не видел страсти!
– Ты знаешь, сколько у меня было женщин? Тысячи три! – самозабвенно заливал Валентин, лежа на тахте и дымя как паровоз, – Да-да! Я однажды решил их пересчитать, так долго не мог всех припомнить! И все бабы разные, ни одной похожей не было! А у тебя тело красивое, а задница так вообще просто класс! Это я тебе говорю!
– О-о-о! – старательно изображала я восхищение. Все эти речи и стиль изложения просто не могли меня не шокировать!
Конечно же, опыт работы на родном заводе и тесное общение с рабочими уже научили меня не шугаться при первых же проявлениях русского сленга, но такого обилия ненормативной лексики не позволял себе в моем присутствии еще ни один представитель мужского пола! А если прибавить к обильному мату еще и агрессивный апломб, то вообще тушите свет!
Хотя вру, в родном городе есть у меня один знакомый еврей Гоша – просто восхитительный мужик! И не подумайте ничего такого – мы действительно просто друзья, даже не целовались ни разу! Он обладает очень внушительной комплекцией, носит хвост на голове и массивную цепь на шее, умопомрачительно поет (за еврейские песни в его исполнении можно сразу же душу продать!) и чаще всего работает ди-джеем на радио и всегда искренне уверен, что все слушательницы без исключения кончают прямо у радиоприемников, лишь заслышат его голос! Так вот он, имея прекрасное образование, будучи основательно начитан и мастерски владея литературной речью, матерится столь виртуозно, что поневоле начинаешь воспринимать поток грубостей как своеобразный акт творчества. К сожалению, мой новый жених матерился не так артистично, как Гоша, да и воспринимался мной в весьма утрированном виде: я же собралась связать с ним свою жизнь, а с моим идеалом мужа такой матершинник никак не гармонировал. Поэтому в голове моей шло накопление информации, сопровождаемое попытками анализа всего происходящего.
Итак, наблюдая интенсивный процесс курения и слушая рассказы о подвигах моего мачо на ниве любви и секса, я совсем не в тему брякнула:
– А как же моя дочка?
– А что твоя дочка? Постелим ей постель на кухне, будет жить, учиться! Что, в Москве школ нет? Выучится, поступит в Москве в институт, ничего страшного…
– А как же будет расти младенец?
– Какой младенец? – с трудом вынырнул из эпизодов собственной доблести Валентин, – Ах, младенец! Да, я очень хочу ребенка! Мне даже все равно, девочка будет или мальчик! Сын у меня уже есть! Я ведь был дважды женат на собственной жене! Причем второй раз мы сошлись только из-за сына!
Далее последовал рассказ о том, как они с бывшей женой знакомились и какая это была любовь с первого взгляда! Взял он ее еще молоденькой девушкой и воспитал себе такую жену, которая подходила ему по всем статьям: и готовила вкусно, и завтраком кормила по утрам, и кофе в постель, и за ребенком смотрела, и в сексе была хороша, никогда не отказывала и терпела все выкрутасы мужа. А выкрутасы были ого-го! Валька по молодости вообще мог войти в такой крутой вираж, что чудом удерживался на трассе жизни: и образование-то у него всего семь классов, и сидел-то он по малолетке, и баб-то он любил немеренно, и домой девок водил из ресторана, да прямо к молодой жене, да вдобавок теще кулаком прикладывал! А уж о вазелине на тумбочке у кровати я вообще молчу! Словом, не мужчина, а домашний тайфун. В довершение всех бедствий он еще с гордостью заявил:
– А я ведь запойный!
Учитывая, что в моей семье никто и никогда лишнего не пил, всего ужаса этой фразы прочувствовать мне не удалось, но Валик радостно добавил:
– Сам я остановиться не могу, поэтому лучше всего из запоя меня выводить медикаментозным путем: капельницы, кровь через центрифугу и прочие радости жизни!
И такой вот запойный тайфун я решила брать в мужья! Такое внезапное решение необходимо было хорошенько обмозговать, но постоянная близость объекта страсти отвлекала и сбивала с толку. Потому я быстренько собралась и
