Потом фигура повернулась к ней. С широко распахнутыми, но не видящими глазами.

Только сейчас оцепенение отпустило. Заработало рациональное мышление. Это же ее дочь, Люкке. Она опять ходит во сне.

Ди удалось сдвинуться с места. На костылях, с ноутбуком под мышкой, Ди осторожно приблизилась к девочке и начала подталкивать ее в сторону комнаты. Наконец, Люкке улеглась в постель, но все с тем же безумным, словно обвиняющим взглядом.

Ди стояла в дверях, пока сердце не успокоилось. Дочь закрыла глаза, мирно засопела. Услышав ее мерное дыхание, Ди снова взяла костыли и продолжила путь к двери.

Дверь вела в гараж. Какое облегчение – ощутить голыми ногами холодный бетонный пол, значит, нервные окончания работают как надо. Ди зажгла свет, прошла мимо их семейного автомобиля, вошла в следующую дверь – еще один гараж, переделанный в кабинет. Она уже год здесь не была.

Когда Ди открыла дверь, облако пыли взметнулось и равномерно осело в пустом и суровом помещении без окон, с остатками старых расследований на стенах и магнитных досках. В проникающем из первого гаража свете Ди увидела разбросанные по полу бумаги, покрытый вековой пылью принтер, близкий к состоянию хаоса письменный стол.

Ди словно вернулась в свою прежнюю жизнь. Жизнь на двух ногах.

Из двух альтернатив – погрузиться в ностальгию или кинуться наводить порядок – она выбрала ни то, ни другое. Ди включила свет, закрыла дверь, поставила ноутбук на стол и села. Пока облако пыли рассеивалось, она загрузила компьютер. На экране возникло лицо Радослава Блока. Ди включила видеозапись допроса, без звука. Это видео никак не должно было к ней попасть, ему был присвоен высший уровень секретности после того, как Блок загадочным образом был выпущен на свободу сразу после допроса. Однако Сэм Бергер видео ей передал. На записи Сэм сидел на одном конце стола, Блок – на другом. Ди, как обычно, внимательно вглядывалась в лицо человека, сделавшего ее калекой.

По привычке она проверила, как идет международный розыск Радослава Блока, продолжающийся уже много месяцев. Ничего нового, ни в Европе, ни в мире.

Ди смотрела на экран вполглаза. Впервые с тех пор, как она сделала первые шаги во втором акте своей жизни, ее внимания требовало что-то другое. Ди открыла папку с убийствами топором, которую ей, вопреки правилам, удалось утащить из полиции.

На экране появились две устрашающие физиономии. Стефан Лундберг и Рютгер Брэннлид, оба в прошлом связанные с «Hells Angels». И оба убиты в течение одной недели ударом топора по голове.

Одного из них вышвырнули из организации, другой сделал карьеру. Обоих убили абсолютно новым топором. Почему?

В нынешней жизни между ними не прослеживалось никакой связи. А раньше? Были ли они знакомы, наркоман и финансовый директор? Возможно, до того, как Лундберга исключили из организации? В полицейских регистрах ответа не нашлось, но наверняка речь идет о прошлом. Вряд ли о неоплаченных долгах, тогда их не стали бы убивать. О мести?

Ди была отстранена. Доступ к внутренней полицейской сети ей перекрыли. Вероятно, удастся замаскировать старое санкционированное подключение из кабинета, в том числе через зашифрованный мобильный Интернет, но пока она решила довольствоваться обычной сетью.

Вопрос заключался в том, стоит ли связываться с Эрьяном. Он более или менее втянул ее в дело, из-за которого ее и отстранили – с тех пор от него ничего не было слышно.

Совершенно непонятно, что о нем думать.

Ди принялась снова изучать оба дела. Лундберг и Брэннлид выбрали два противоположных естественных пути развития в криминальном мире: один – к пропасти, другой – в сферу финансов.

Ди потянулась, поправила халат. Надо начать заново. Все с самого начала. Речь ведь идет об одном и том же преступнике? Да, все, что казалось случайным в первом случае, приобрело более глубокий смысл. И то, что ей представлялось как наказание – расследовать непреднамеренное убийство по пьяни – начинало казаться все более захватывающим делом. Конечно, ценой оказалось ее рабочее место, но все-таки. Зато теперь есть чем заняться.

Кто же убийца? Неужели он вошел в наркоманское логово, несмотря на четверых свидетелей, и с большой точностью всадил топор прямо Лундбергу в лоб. Свидетелей он не тронул, как и девушку у гаража Брэннлида в Эскильстуне. Что ставило под сомнение слова Филипа, будто отец спас ему жизнь. Не то чтобы в планы Ди входило оспаривать убежденность Филипа (у нее и возможности такой не было), но преступник явно не боялся так или иначе показаться людям. Почему?

До того, как Ди удалось скопировать дела и незаметно засунуть флэшку в ботинок, прежде чем охранники выведут ее из здания полиции, поступила пара новых свидетельских показаний. Показания семнадцатилетнего Филипа Ди оставила у себя, поскольку они были добыты «незаконным путем». Филип сказал, что убийца был выше его отца, то есть за метр восемьдесят, на нем была надвинутая на уши серая шапка, сумка через плечо, а еще у него дрожала рука, непонятно, какая.

Еще Ди удалось заполучить протокол допроса некой Эббы Гранлунд, который провела Луиза Йонссон из полиции Эскильстуны, хотя вскоре его заменили текстом санкционированного допроса, проведенного уполномоченным следователем. Девятнадцатилетняя Эбба жила в паре кварталов от места убийства, ночью она вышла погулять с собакой и в тусклом лунном свете заметила открытую дверь в гараж на другой стороне улицы. Ей показалось, что в глубине гаража, за машиной, взметнулся топор. Она услышала звук, как будто кто-то упал, а потом увидела мужчину, одетого в черное, в серой шапке, с сумкой через плечо. Он обошел машину и побежал вниз по улице. Эбба громко вскрикнула и услышала ответный крик из глубины гаража. Она позвонила своему отцу, который и вызвал полицию.

У Луизы Йонссон не было опыта ведения допросов, но она старалась как могла. Ди продолжила читать протокол:

ЛЙ: Вы видели, куда побежал мужчина?

ЭГ: Просто вниз по улице.

ЛЙ: Примерно туда, где вы живете?

ЭГ: Да, я примерно в десяти домах оттуда живу.

ЛЙ: Вы слышали звук двигателя?

ЭГ: Не знаю. Нет…

ЛЙ: Не знаете?

ЭГ: Слушайте, я понятия не имею. Я кричала и звонила папе. Потом зашла в гараж… О, господи…

ЛЙ: Постарайтесь забыть увиденное. Сосредоточьтесь на том, что слышали.

ЭГ: Ну, наверное, какой-то двигатель слышался…

ЛЙ: В каком направлении ехала машина, Эбба?