Шрифт:
Закладка:
Что касается pinky ring, маленькой печатки, которую обычно носят аристократы и стремящиеся выглядеть как аристократы, джентльмены. Если вы посмотрите на картинки принца Чарльза, до того, как он стал государем, и на коронацию, и уже на короля Карла – он ни разу не снял с себя свой пинки-ринг с мизинца левой руки, я это рассмотрел, когда он клялся на Библии. Суть этого перстня – личная печать, выгравированная на плоской внешней площадке, ею прикладывали к горячему сургучу на корреспонденции. Если вы когда-нибудь увлекались каллиграфией, писали перьями на редкой бумаге и запечатывали в такого же качества конверты, то могли и знать, как это делается: сургуч поджигается, капает на конверт, и на эту накапавшую бульбу сургуча надавливают перстнем и держат секунду. Убрав, любуются рельефным оттиском. При вскрытии сургуч ломается и рассыпается. Так что печать на хрупком сургуче гарантировала невозможность вскрытия конверта или свитка для тайного прочтения.
Отдельный случай – браслеты. Я люблю браслеты, у меня есть они, я их раньше носил, но уже не ношу, равно как и цепи. Они уже не являются символом статуса и принадлежности к особой социальной группе, как и перестали быть символом богатства. Теперь символ богатства – тихая спокойная жизнь, не отсвечивающая и не привлекающая к себе внимания, хорошее питание и возможность ездить туда, где тебе хочется, имея два или три паспорта. Браслеты, особенно множество, смотрятся на взрослых мужчинах странно, равно как и множество колец, и цепи поверх одежды. Если это не рокер и не иной человек, зарабатывающий себе на жизнь публичностью, то тогда это символ незрелости и глупости. Надо понимать, что всё лишнее – оно потому и лишнее, что не несёт в себе никакой ни полезной, ни традиционной нагрузки, как пинки-ринг. В глазах нормальных мужчин украшательство выглядит как глупость, а женщины это воспринимают как странность и мальчишество. Хочется продемонстрировать крутизну? Пожалуйста, вот часы с турбийоном и запонки с бриллиантами по два-три карата каждая. Любой намётанный глаз сразу оценит, а людям, не входящим в круг потребителей таких вещиц, вовсе не надо это понимать. У нищебродов свои понты, и пусть они своими браслетками понтуются в своём кругу. Моё мнение такое – нет денег, так и не выдрючивайся. А есть деньги – выдрючивайся неброско, как будто вообще не выдрючиваешься.
Я при всём уважении не рекомендовал бы носить Rolex или Omega, если вы стремитесь выше пределов среднего класса. В Америке Rolex – вожделенная мечта всех жлобов, желающих произвести впечатление богатых и преуспевающих. Omega как бы поинтеллигентней будет, но это всё равно, что носить Louis Vuitton Monogram, прорезиненную холстину с элвэшками. Это уже массмаркет для жлобья с парой лишних копеек или для понторезов с фейковыми сумками, кошельками и ремнями. Часы вообще стали сомнительной темой – тут и появление умных часов, и появление высококлассных реплик, неотличимых от оригинала, особенно Ролексов, Картье, Франков Мюллеров, Юбло, даже Ришар Милль подделывается на раз. Усложнения же приятны только тем, кто искренне любит репетиры и турбийоны. На самом деле, турбийон перестал быть такой уж дорогой цацкой; да и смысла, по большому счёту он нынче не имеет, равно как и секундная стрелка, как и хронометр, как и лунный календарь. Я, например, давно уже ношу часы лишь с минутной и часовой стрелками, меня радуют теперь лишь гильоше на циферблате и сама форма часов. Что толку рекомендовать покупать Бреге, Патек, Вашерон или Шаффхаузен, когда можно сделать себе часы на заказ и носить уникальную вещицу за совсем небольшие деньги? Сто тысяч долларов за часы могут по нынешним временам приносить сто тысяч долларов в месяц прибыли, если уметь их оборачивать на рынках, например, скоропортящихся товаров. Но это моё мнение. Часы я всё же люблю не меньше, чем хорошие ботинки и коньяк, но то, что мне по-настоящему нравится, MB&F, Антуан Прецьюзо из метеорита с тремя турбийонами или Астрономия от Якова Арабова, мне пока недоступно, хотя эти приборы я б хотел иметь как произведения высокого искусства, глядя на которые испытываешь восторг и ликование от их совершенства.
Помните, что каждый случай требует своей одежды. Лучшее, что вы можете сделать – найти и прочитать книгу "Джентльмен" Бернхарда Рётцеля. Надо знать, что куда следует надевать, куда нельзя заявиться без галстука, в каких случаях уместны слипоны или хайкеры, какие часы куда и под какие костюмы надевать.
Мой собственный опыт. Я носил костюмы и галстуки с 14 лет. В моей школе в Москве нас заставляли носить школьную форму и сорочки с галстуками. Я носил школьную форму, сшитую на заказ. Она была сшита в мастерской крупнейшего в СССР универмага для детей "Детский мир" и имитировала обычную школьную форму. Она отличалась деталями и качеством. Мне повезло, что бабки, имевшие вкус, приберегли с жирных времён хорошие ткани, и шили мне потом костюмы в мастерской на Мосфильме. То есть привили вкус к bespoke, к одежде, сделанной по меркам, к костюмам, шелковым и батистовым сорочкам, к жилетам и пальто. Такая одежда имеет мало общего с одеждой, купленной в универмаге. Моя школьная учительница русского языка и литературы, которую я уже упоминал, Бетти Борисовна Слободкина, весьма умная женщина, привившая мне вкус к литературе, искусствам и общей умственности, научила меня подбирать галстуки. Она велела мне рассматривать цветные фотографии дорогого Леонида Ильича Брежнева, и изучать его галстуки. Они были идеально подобраны. Как и у Рональда Рейгана. Она меня просветила, что такое малиновая искра и что такое настоящее мыло. Она же мне подсказала пользоваться бриолином, обратила внимание на шейные платки поэта Андрея Вознесенского, на булавки для галстуков и цветы в петлице. В общем, напихала в меня мужскую культуру, почти утраченную советским обществом за годы социализма. В 16 лет, в 1982 году, я уже был законченным денди в стиле Онегина: пострижен по последней моде, благоухал только выпущенным Ги Ларошем Drakkar Noir, носил комсомольский значок 1948 года, курил настоящее Marlboro, ногти отполированы, костюмы сшиты на заказ, остроносые туфли на высоких каблуках, механические часы на крокодиловом ремешке. У меня были джинсы, но я их особо не любил и не люблю, я всегда предпочитаю брюки. Не лежит у меня душа к джинсам.
Дети советской элиты воспитывались так же, как ученики британских или
