На этот раз мне не нужно много времени чтобы оценить ценность этих слов: мозг, заряженный адреналином, обрабатывает информацию точно и оперативно.

— Уговорил, — шепотом говорю я, обвивая его шею обеими руками.

В ответ Камиль поднимает меня, как пушинку, с явным намерением переместить в места более традиционные, чем прихожая, на что я пришпориваю его икрами.

— Ну, и чего такой старомодный?

Его хриплый смешок оседает у меня в горле, а уже в следующее мгновение на пол приземляются мои рабочие брюки вместе с трикотажными стрингами.

— Имей в виду, что я не вернусь в «Холмы», даже если ты залижешь меня до смерти, — бормочу я, пробуя языком его ключицу.

И пусть эти слова — часть начавшейся интимной игры, в этот момент я вдруг понимаю, что чем бы не закончился этот вечер, следующая неделя или целый год — моей победой или полным фиаско, в «Холмы» я действительно не вернусь и на Камиля больше работать не буду.

— Не возвращайся, — сипло парирует он, рывком сдирая с меня лифчик. — Остальное по списку обсудим.

27

Если обычно после секса я чувствую либо расслабление, либо эмоциональный подъем, то сейчас испытываю странное напряжение, объяснение которому не находится. И это при том, что все прошло на пятерку, как и всегда. Вернее, сегодня даже больше, чем на пятерку, ведь я получила целых два оргазма.

То ли эмоциональный накал был настолько высок, то ли сказались месяцы, проведенные без секса, но вероятнее всего — и эта мысль мне нравится меньше остальных — это заслуга умений Камиля. Я почему-то была уверена, что он считает оральные ласки занятием, недостойным мужчины. Но нет. По истечению пары часов могу с уверенностью заявить, что в этом смысле он далеко не мамонт.

Повернув голову, я смотрю на него, лежащего рядом. Судя по мерному дыханию, проблем с расслаблением у Камиля нет, в отличие от меня. Развалился в чужой кровати абсолютно голый и спокойно спит. Хотя надо признать, что стесняться ему нечего: тренировок за то время, что мы не виделись, он явно не пропускал.

— Не спится?

Вздрогнув, я перевожу взгляд с мускулистого живота ему на лицо. Как он узнал? Ведь по-прежнему лежит с закрытыми глазами.

— Тебе, похоже, тоже, — буркаю я, машинально прикрыв одеялом грудь.

— Я уснул, — Потянувшись, Камиль смотрит на меня. — Но всегда чувствую чужое внимание.

— Дай угадаю: навык, приобретенный благодаря побегам от полиции?

Я совсем не планировала язвить, но сказанное, тем не менее, звучит едко.

Камиль щурится.

— Скорее всего, так и есть. Все в порядке?

Напряжение, переливающееся во мне, нарастает. Потому что я совсем не в порядке, а в чем причина, объяснить не могу.

Жалею ли я о том, что мы занялись сексом? Нет, не жалею. По крайней мере, сейчас. Если следовать теории, что жизнь — это коллекция ярких моментов, сегодня я однозначно заполучила один в копилку.

Так в чем же дело? В том, что меня напрягает близость Камиля, и я мечтаю остаться одна? Да нет. Откланяйся он сейчас, боюсь, мое состояние лишь ухудшится. Может, я хочу обнимашек? Нет и еще раз нет. Моя эмоциональная ракушка успела плотно захлопнуться.

— Да, все в порядке. — Увернувшись от тянущейся ко мне руки, я выскальзываю из кровати. Хватаю лежащую в кресле футболку и, не оборачиваясь, уточняю через плечо: — Тебе сделать чай или кофе? Я пить хочу.

— Не нужно, — догоняет меня уже в дверях спальни. — Ты же ненадолго?

Ничего не ответив, я уношусь на кухню. Там включаю чайник и залезаю на стул, поджав ноги. Смотрю, как пузырится закипающая вода и думаю, что совсем не хочу пить. Так что я здесь делаю? Черт его знает. Прячусь,наверное.

Камиль появляется спустя пару минут. По пояс одетый, к счастью. Оценивающе оглядывает чайник, который успел выключиться, затем — меня, после чего садится напротив. Напряжение вновь стягивает плечи. Кажется, я наконец понимаю, в чем заключается проблема. В необходимости разговаривать.

— Решила еще немного побегать? — первым нарушает повисшую тишину Камиль.

— Вроде того, — подтверждаю я, гипнотизируя хлебную крошку, застрявшую между столом и стеной.

— По поводу Элины и той сцены в ресторане. У нас с ней ничего нет. Давать волю рукам — это ее своеобразная манера общения с противоположным полом.

Не поднимая глаз, я киваю. Что тут скажешь? Скорее всего, так и есть. Едва ли Камиль стал утруждать себя ложью ради моего успокоения.

— Ты для этого приезжал к клубу?

— Да, для этого. Но как ты поняла, объяснения пришлось отложить.

— Побоялся спугнуть счастье молодых? — ерничаю я.

— Хватит, — перебивает Камиль. — Ильдар мой брат, но это не значит, что я не замечаю очевидных вещей.

От этих слов напряжение в теле трансформируется во влажное, слезливое, как было в кабинете Кокорина. Вскочив со стула, я подлетаю к кухонному гарнитуру и начинаю разбирать посудомойку. Надо чем-то срочно себя отвлечь.

Слышится скрип отодвинутого стула, а в следующее мгновение Камиль берет меня за плечи, заставляя выпрямиться. Я замираю.

— Дина. Давай поговорим.

Зажмурившись, я мотаю головой. Слезинка, успевшая проскользнуть между ресниц, скатывается по щеке и прячется за ворот футболки.

— Не хочу. Я так понимаю, ты закрыл все свои потребности на сегодня, так что можешь идти.

Надавив мне на плечи, Камиль заставляет меня обернуться. Взгляд строгий, хмурится.

— Ты вроде всегда такая взрослая и рассудительная была. Откуда взялась эта роль жертвы?

— Не пытайся ловить меня на слабо, — выговариваю я, заставляя смотреть ему в глаза. — Если намеками непонятно, скажу прямо: сейчас я бы предпочла остаться одна.

Поизучав меня пару секунд, Камиль отступает назад. Как и предполагалось, от этого мне становится еще хуже, но вида я не подаю. Переживать эмоциональный коллапс в любом случае лучше в одиночку. Реветь у него на глазах непонятно по какому поводу я точно не стану.

— Отдыхай, — говорит он, перед тем как покинуть кухню. — Позвоню тебе завтра.

28

Утро ощущается едва ли не более странным, чем вчерашний вечер. Я по привычке вскакиваю ни