– Все, рыбка моя, хочу использовать свой последний вольный денек на двести процентов. Никаких общих планов на завтра, уйду с утра и допоздна, занимай себя сама, привыкай к семейным тяготам, чтобы достойно дополнять хор замужних подруг.

Вздрогнули обиженные бровки-домики, но я зажал сердце в мозолистый мужской кулак и вышел вон.

На следующий день, стоило мне выйти из дому недрогнувшим шагом, как случай взялся за меня по-крупному. Беда не приходит одна: сперва я, как в старом анекдоте, потерял зажигалку. А потом встретил Виталика. Мы не виделись пару лет и, вынужден сказать, не сокрушались о том чересчур надрывно. Мимоходом доносились слухи, что у него нелады с женой, месяц назад мне такое положение вещей в браке казалось абсолютно закономерным, сейчас я колебался в оценке, но Виталику обрадовался. Он выглядел черным и хрупким, как гвоздь под молотком, и я решил не посвящать его в особенности своей новейшей биографии.

– А не выпить ли нам по пиву для начала? – приступил я к размениванию последнего вольного денечка.

Друг согласился с трагической готовностью идущего на заклание агнца-переростка.

– Но ко мне нельзя, – испуганно вспомнил он на ходу, – я жену убрал.

Я не задал ни одного бестактного вопроса, то есть убил ли он ее просто или замуровал в туалете. Я увлек его в нежно любимую мною прежде пивную, которая, как оказалось, за месяц не сдвинулась с места пересечения центральных переулков нашего микрорайона. Но напрасно я пытался поднять боевой дух за столиком рассказами о спортивной, политической и музыкальной жизни нашего города и области, даже краткий обзор последних достижений в отрасли пивоварения ничего не дал. Виталик заливал в себя «Балтику № 4», как лимонад «Колокольчик», все скрупулезнее трезвея, и – ох! – предъявил прикуп:

– Вова, я должен рассказать тебе о Нельке.

Я вздрогнул, ибо не люблю сокращения имен, раздражает меня такая манера, но что поделаешь, друзей в беде приходится терпеть, глядишь, они нас завтра и в радости вынесут – на себе, как из боя.

– Нелька, – после некоторого усилия спросил я, ведь он столь навязчиво молил о бестактности, – та самая жена, которую ты убрал?

– Я подал на развод, сразу после этого поменял замки, поставил железную дверь и переехал к маме.

– Ну ты даешь! А что бы попроще, почеловечнее: со скандалом, швыряньем-набиваньем чемоданов, милыми супружескими сценками, полными задора и огня?

– Ты не понимаешь! Ты не знаешь женщин!

Тут я согласился с легким сердцем и чистой печенью.

– А хоть бы и знал, – не к месту продолжил Виталя, – это была не женщина, а дьявол!

– Скорее, дьяволица, – уточнил я. – Почему «была»? Ты что, все-таки?.. – Мне показалось, что в данный час и в данном месте между двумя сильными духом парнями нет места скрытности и недомолвкам.

– Я не знаю, где она, боюсь идти в квартиру, хоть нас и развели. Без нее, заочно, она не пришла, а то бы я не выдержал. Еще не могу поверить в свою свободу!

Виталик заинтриговал меня. Женщина может быть утомительна, если обращать на нее много внимания, но его страх прямо-таки обрушивался Марианскими впадинами.

– Она заговаривала тебя насмерть рассказами о своем детстве? – спросил я не наобум, а хорошо поразмыслив, что было бы, начни я свою милую воспринимать серьезно и трагически. А Виталик с четвертого класса страдал каменными отложениями романтизма.

– Последние годы мы почти не разговаривали, – замешкавшись, отвечал друг. – Да, и из дома она вечно норовила, особенно по ночам.

– Сфинкс, а не женщина, – искренне восхитился я. – Не понимаю, чего же тебе недоставало?

Тут только сообразил, что по ночам если и норовят, то не столько от…, сколько к… Нельзя сказать, что отсутствие подобного опыта меня раздосадовало, нет опыта, ну и ничего, ну и без него проживем. Мне никак не удавалось настроиться на серьезную волну, седьмым валом вздымавшуюся над поредевшей челочкой товарища моих молодых забав.

– Допустим, я сплю… – начал Виталик, судорожно отглотнув сразу полбутылки.

– Допустим, действительно. – Я очень покладистый собеседник, этого не отнимешь, но клянусь, на глазах моего мужественного визави проступила подозрительная влага.

– Прошу тебя, я, конечно, не мастер устного рассказа, но послушай!

Я скромно и с достоинством заткнулся и даже – однова сдохнуть! – испытал неприятное чувство жжения в пищеводе – стыд, что ли?

– Я сплю ночью и вдруг просыпаюсь от сильной тревоги и понимаю, что это она – она! – вернулась. Все, больше не уснуть до утра, опять на работу не выспавшись, опять все будет из рук валиться. А почему? Потому – боюсь. Лежу и вслушиваюсь, как она ходит по квартире, шарит везде, и что-то сухо потрескивает, и искры проскакивают, а меня темным жаром обдает, до судорог. Вещи пропадали в доме. – Он тяжело задышал, как жокей и лошадь, вместе взятые, после утомительного забега.

– Воровала, да? – Я пытался вернуть его к логическому способу ведения разговора, мне так уютнее, знаете ли.

– Да нет, – нелогично продолжал он, – хотя и это, наверное, тоже. Представляешь, посмотрит на стакан, и нет стакана: разбился.

Жизнь моего друга явно дала трещину вместе с логикой.

– Виталя, это мистика. Тебе спросонья или с похмелья…

– Правду говорю, – он заторопился, – у нее несколько шкур было, как у змеи. Дома ничего не делала, не то что обед, платья за собой не стирала. Только гулять горазда и не стыдилась ничего. Раз засек ее с мужиком, мужик – название одно, совсем молоденький. В парадной с ним целовалась, сама смеется, а мальчишка ничего вокруг не видит, я почти рядом прошел.

Слушать подобные истории о неверности жен, пусть чужих, – не сахар. Возмущенно поерзав на освежающем пластике стула гри-де-перлевого цвета, я спросил:

– И ты ничего им не сказал?

– Тебе говорят, боялся. Мальчишка тот из соседнего дома, его через неделю машина задавила. Потом еще двух, уже в нашем доме.

Я, что называется, попал в непонятное:

– Что, тоже задавило?

– Нет, на зимней рыбалке утонули, вместе пошли, на льдине их унесло, и все. А она с ними, того, встречалась.

Да это же «Балтика № 4» оказала на него свое благотворное воздействие, а я-то слушаю!

– Виталик, мало ли в жизни совпадений? Терпел ты зря, это да. Разобрался бы с ней по-мужски, и порядок.

– Совпадения? Разобраться? Я к ней подойти не мог, сразу голова начинала болеть, руки-ноги свинцом наливались.

Он оказался безнадежен, оставалось одно:

– Друг, может, я не дело говорю, но ты к невропатологу не хочешь, часом, зайти? Просто проконсультироваться.