— Ты же работаешь не на Глеба, и ваши постельные…

— Не можете не уколоть? — шиплю я, чувствуя, что если он позволит себе еще хоть слово, то я не ручаюсь за себя. Но все же стараюсь вернуть разговор в нужное русло.

— Креативное мышление, Александр Романович, это не сделать из зала в стиле неоклассицизма нечто в стиле артхауса. Если вам нужно превратить аутентичный зал в современное помещение без облика, тогда да, это не ко мне. И креативное мышление тут совершенно ни при чем. С этой задачей справится любая бригада ремонтников, тут не нужен ни дизайнер, ни реставратор.

— Возможно, ты права. — Он не спорит. — Деньги за проект получишь в течение трех рабочих дней.

Я хочу сказать, чтобы засунул себе деньги в жопу, но вовремя сдерживаюсь. Я действительно работала эту неделю, как проклятая, я вложила в этот проект душу и не намерена отказываться от оплаты, только потому что в голове заказчика какая-то херня.

— До свидания, я сейчас же уеду.

— Завтра.

— В смысле?

— Ты уедешь завтра, Анжелика. Уже темно и на улице отвратительная погода. Первый снег коварен. Я не зверь. Если мне не понравился твой проект — это не значит, что я хочу, чтобы ты убилась на трассе.

— Я способна контролировать себя и машину, — возражаю я.

— Я сказал завтра. Уедешь сейчас, останешься без денег.

На этот шантаж я даже не отвечаю, глотаю слезы и, громыхнув дверью, ухожу. Правда, недалеко. Рыдать сажусь тут же на первом этаже в небольшом уютном холле рядом со столовой.

Глеб будто ждет, когда я устрою слезоразлив, потому что оказывается рядом со мной буквально через три минуты. Знал, что Александра не устроит моя работа?

— Что случилось? — встревоженно интересуется он, присаживаясь рядом на диван.

— Александр меня послал, и завтра я уезжаю. Хорошая новость — все сложилось, как ты хочешь, плохая — он все равно найдет кого-нибудь, и старая часть дома будет ужасна! — всхлипываю я. — Я ведь действительно старалась сделать так, чтобы зал стал лучше, но не потерял свой облик! А ему нужно… нужно…

— Тихо, успокойся. Что у тебя такой плохой проект?

— Нет, — раздражено бросаю я. — Это у твоего брата такой плохой вкус!

— Ну-ка, покажи? — Глеб силой отбирает у меня ноутбук и без проблем находит среди файлов на рабочем столе то, что ему надо.

Я понимаю, его мнение ничего не изменит, но все равно жду, что он скажет, с замиранием сердца. Глеб изучает файлы долго. Дольше, чем Александр и в конце произносит:

— Но это же круто! Что ему не так?

— Тебе дословно?

Глеб кивает и, пожав плечами, я говорю.

— Он не понимает, зачем платить столько денег, если зал не изменит облик. Ну я реставрирую, а не занимаюсь перепланировкой! Точнее, и ей занимаюсь, но не понимаю, зачем там все менять? Его очарование заключается в том облике, который у него есть изначально. Не понимаю, что хочет увидеть твой брат!

— Зато я понимаю, — раздраженно бросает парень. — Он хочет еще один свой кабинет или нечто напоминающее второй этаж! Сиди тут, — командует Глеб. Берет мой ноут подмышку и идет в сторону коридора.

— Эй, ты куда? — кричу ему в спину, но парень не обращает внимания, он уже орет на весь холл.

— Саша, какого хрена-то?!

***

Глеб

Черт! Я ведь надеялся, что Саша ее пошлет. Сидел и ждал, когда Лика выйдет из его кабинета расстроенная, заплаканная. Я ее пожалею, скажу, что мой брат самодур и мудак, а завтра увезу из Верещагина в Москву гулять и трахаться. Ну прекрасный же план, в котором все довольны и счастливы.

Только вот ее слезы действуют совсем не так, как я ожидаю. У меня разрывается сердце, и поэтому я смотрю ее дурацкий проект, и пропадаю… Потому что Лика сделала то, что обещала. Не Саше, то, что обещала мне. Я не поверил, не принял ее слова всерьез, но в каждой детали отражается наш разговор. Она не обманула и сохранила зал для меня, а Сашка ее послал! Вот какого хрена он отклонил единственный проект, который реально способен удовлетворить меня!

И если он рассчитывает, что я промолчу, то глубоко ошибается. Мог бы уже смириться, что в мои привычки не входит засовывать язык в задницу.

— Саш, какого хрена? — спрашиваю я, едва открыв дверь в его кабинет.

— Глеб, не начинай. То, что тебе нравится девчонка не повод идти на поводу у идиотских идей. Проект негодный. Хочешь потратить деньги в никуда, подари еще одну машину кому-нибудь из своих внезапно обнищавших друзей.

— Ты идиот? При чем тут мое отношение к Лике? Да, я сам неделю назад хотел, чтобы она уехала. Еще с утра я надеялся, что ты ее пошлешь, и я увезу ее в Москву…

— Ну и что тебе опять не так? Старая часть дома снова без специалиста, который может ее сделать жилой. Девчонка тут не работает, но заметь, ты снова недоволен! Мне кажется, ты делаешь все, чтобы меня вывести из себя.

— А мне кажется, этим занимаешься ты! — выплевываю я. — У нее крутой проект!

— Мне он не нравится.

— Да насрать на твое мнение! Ты мне втирал что, старая часть дома разваливается, нужно сделать так, чтобы она не утянула нахрен за собой весь дом. Твои же слова? Вот, пожалуйста! — трясу перед физиономией брата закрытым ноутом. — Какая тебе разница, как будет выглядеть старая часть дома после ремонта? Лишь бы стояла! Почему все должны подстраиваться именно под твой, замечу, весьма плебейский вкус! Я был против ремонта. Ты меня не послушал. Сейчас я согласен на ремонт, но ты снова меня не слушаешь!

— Ты меня достал и эта твоя Анжелика тоже! — Сашка выходит из себя, отрывается от экрана компьютера и швыряет в сторону карандаш, который до этого крутил в руках. Какой же это кайф вывести всегда собранного и хладнокровного брата.

— Пока не моя, — довольно признаюсь я.

— Вот Глеб, ты с ней сейчас играешь. Через неделю наиграешься и что? Она в слезах уедет, оставив недоделанный зал. Кто будет переделывать косяки? Для тебя все это несерьезно и весело, а для меня ответственность, которой тебе всегда не хватает.

Я стою и размышляю, прежде чем дать ответ, потому что понимаю, определенная доля правды в Сашиных словах есть.

— Не-а, я не наиграюсь ей за неделю.

— А за сколько наиграешься? За две?

— Знаешь, брат… — признание дается нелегко даже себе. — У меня есть подозрение, что я вообще ей не наиграюсь. Это очень плохо?

Сашка закатывает глаза, и я вижу, он мне не верит, но медленно и с расстановкой спрашивает.

— Вот хоть когда-нибудь бывает не так, как хочет Глеб Лисовецкий?

— Ну не знаю. — Я тушуюсь. — Наверное, бывает. Я же не хотел, чтобы ты делал этот долбанный ремонт. Но ты настоял на своем.