Балансируя над ней, он вошел в ее влажный жар. Ее тело сжимало его так крепко, что ему пришлось идти медленно. Ее ногти царапали его руки.

Блэр подняла ноги, чтобы обхватить его за талию, принимая его глубже. Он удалился только для того, чтобы вернуться снова. У нее перехватило дыхание, когда он вошел в нее сильнее, поэтому сделал это снова. И снова.

Он наблюдал, как ее ресницы затрепетали, закрываясь, а щеки покраснели еще сильнее. Ее стоны становились все настойчивее, а бедра двигались навстречу его толчкам.

Ее дыхание перешло в новый ритм, быстрый и неглубокий, и он понял, что Блэр близка к оргазму. Мгновение спустя она разлетелась на части, ее крик заполнил комнату, а ее женские мышцы дико пульсировали вокруг него.

Ощущение было слишком сильным. Грубый стон вырвался из его горла, когда его собственный оргазм пронзил его насквозь.

Спустя несколько долгих мгновений Лукас сделал глубокий вдох, пытаясь восстановить дыхание.

Блэр лежала в его постели, такая уютная и расслабленная. Ее вид вызывал в нем еще большие эмоции, нежели ее страсть во время секса. В этот момент он понял, что не хочет, чтобы эти выходные стали концом их совместной жизни. И все же не мог игнорировать слова Фелиции. Ему нужно было просмотреть данные из IT-отдела об истории браузера Блэр и о контактах по электронной почте с ее бывшим работодателем.

Возможно, поговорить с ней об этом.

Лукас хотел отбросить эти мысли в сторону, но в этот момент зазвонил телефон.

Ее глаза метнулись к нему, и он сдержал вздох разочарования.

— Извини, но я должен ответить. — Он потянулся над ней и встал с кровати, чтобы найти телефон в кармане брюк. — Это мамин рингтон.

— Разумеется.

Она еще глубже зарылась под одеяло.

— Привет, мам. Все в порядке?

— Нет. Все рухнуло, — прохрипела она с болью в голосе, почти неузнаваемом.

У него все внутри сжалось. Он ненавидел слышать боль в голосе матери. Она уже так сильно пострадала от жизни — от его отца. Что, черт возьми, старик натворил на этот раз?! Лукас остановился на пороге гостиной, ноги налились свинцом.

— Что случилось?

Лед холодил его вены, пока он ждал.

— У твоего отца есть формула нового продукта, — причитала она, шмыгая носом. — Это крах «Дешам косметике».

От этих слов у него подогнулись колени. Он опустился на стул рядом со встроенным столом.

Вся их тяжелая работа была впустую?

— Невозможно. Папа, наверное, просто блефует.

— Он прислал мне химическую формулу. Она у него, — продолжала она, повысив голос. — Если я ему не продам, он пригрозил, что выпустит на рынок свою версию. Совет директоров вынудит меня согласиться на сделку и продать фирму ему.

Нет.

Все внутри его взбунтовалось при этой мысли. Его отец уже достаточно обманул его мать, и Лукас позволил этому случиться. Он не будет стоять в стороне, не позволит истории повториться, нет, если мог что-то сделать, чтобы спасти компанию, которую Сибил Дешам создала в одиночку.

— Откуда у него формула? Он тебе сказал? — Темное подозрение собралось в его животе, когда взгляд Лукаса обратился к Блэр.

Теперь она сидела в постели, вцепившись пальцами в одеяло на плечах, лицо ее было бледным. Все, что Лукас мог видеть перед своим мысленным взором, — было странное отношение и выражение лица его отца, когда он встретил Блэр. Выражение его лица отражало самодовольство. Как будто у них с Блэр был общий секрет.

А что, если они действительно это сделали?

— Он сказал, что взял образец. Я не спрашивала его, как. — Тон матери звучал нетерпеливо, как будто вопрос не имел никакого отношения к делу. — Лукас, что мы будем делать?

Холодная ярость клубилась внутри его, но он должен был контролировать ее. Обдумать следующие шаги.

А все началось с того, что он столкнулся лицом к лицу с женщиной, которая больше всех контактировала с одной из компаний его отца за последние шесть недель.

— У меня есть кое-какие идеи, но мне нужно получить ответы здесь, прежде чем мы их обсудим, хорошо?

Голос его звучал спокойно. Успокаивающе. Он не подведет мать.

— Хорошо. Но ты можешь перезвонить мне в ближайшее время?

Она снова шмыгнула носом, ее голос сорвался.

— Обязательно, мам. Не беспокойся об этом.

Он не позволил своим глазам отразить никаких эмоций, когда встретился с изумленными сине-зелеными глазами Блэр.

Отключив телефон, Лукас не стал дожидаться, пока она спросит, что случилось. Он столкнулся с ней лицом к лицу, как должен был сделать несколько недель назад, вместо того чтобы играть в игры, прося ее помочь найти шпиона.

И все потому, что он хотел ее.

Сожаление о своей слепоте сделало его голос резким, когда он сосредоточился на Блэр.

— Мне нужно знать правду. Я знаю, что ты уже несколько недель поддерживаешь связь с одной из дочерних компаний моего отца. Ты украла формулу нового продукта, чтобы передать ему?

Глава 11

У Блэр зашумело в ушах…

— Что?

Она моргнула, глядя на Лукаса. Правильно ли она его расслышала? Потому что это звучало так, будто он только что обвинил ее в воровстве.

Как? Сейчас? После того, что только что было? Она встала с кровати и накинула халат.

— Ты взяла этот образец, Блэр? — Его тон был ровным, совершенно лишенным чувств, такого тона она от него никогда не слышала. — Ты передавала компании «Твое лицо» какую-либо информацию о нашей косметике?

Они смотрели друг на друга как противники, через спальню, кровать между ними была как линия, прочерченная на песке.

— Нет, Лукас, нет. Я не делала ни того ни другого… — Ее совесть заставила ее поколебаться, прежде чем она запротестовала еще раз.

— Ты что-то недоговариваешь? — Он приподнял бровь. Мускул на его челюсти дрогнул.

Они только что провели удивительный вечер вместе. Барьеры пали. Она отдала ему больше чем свое тело, не так ли? Ее сердце бешено колотилось, словно напоминая, что еще она ему дала. Какое пугающее время для осознания того, как много ее сердца уже находится в руках Лукаса. Но ведь это означало, что он выслушает ее.

«Он поверит в тебя», — прошептало что-то тоскливое внутри.

— Тогда как ты объяснишь все эти переписки между тобой и твоим бывшим работодателем? Кстати, это дочерняя компания конгломерата моего отца.

Холодный гнев в его голосе должен был означать, что у них есть образец. Конечно, он был в ярости. Его мать, должно быть, в отчаянии.