— Вот как, — не сдержала ухмылки, а внутри с необъяснимой радостью забилось глупое сердечко. — А ты ей понравился.

— Я знаю, — просто ответил этот наглец.

— Она назвала тебя красавчиком, — добавила я.

— Я польщен, — прозвучало без энтузиазма. — Тебя это задело?

Задело, еще как задело! Но я в этом ни за что не признаюсь…

— Скорее заинтересовало… — Я подвинулась ближе, укладывая голову на спинку дивана. — Как ты выглядишь?

Он растерянно кашлянул, и между нами повисла задумчивая пауза.

— Обычно, — прозвучал скупой ответ.

— Так не бывает. У каждого человека во внешности есть особенности. Какие особенности есть у тебя?

— Да нет у меня особенностей, — недовольно откликнулся мажорчик. Кажется, мне удалось его смутить.

— Есть.

— Например? — в его голосе промелькнула ирония.

Ну, конечно! Что может сказать слепая девчонка? Стало обидно.

— Ты высокий — на голову выше меня, потому что когда ты близко, я чувствую твое дыхание на своей макушке. А еще у тебя очень приятный парфюм, и гладкая кожа лица. Ты чистоплотный — твоя одежда всегда свежая, носки не пахнут потом, а руки ты моешь каждый раз после прихода с улицы, да и по многим другим причинам. У тебя короткая стрижка, волосы отпущены только сверху, и то не сильно. Твои ладони твердые, а пальцы длинные, как у баскетболиста. Еще у тебя широкая грудь, очень громкое сердце и мощная мужская аура, которая ощущается с расстояния. У тебя красивый благородный голос, и хорошая осанка — ты сутулишься только когда устал и расслаблен. И последнее — ты сильный. С тобой не бывает страшно.

Некоторое время Илья молчал, и я уже успела пожалеть, что так разоткровенничалась.

— Сколько положительных качеств… — хрипловато протянул он.

— Отрицательные тоже есть, так что не зазнавайся, — важно пресекла я.

— Положительные слушать приятнее, поэтому давай на них и остановимся, — попросил меня с усмешкой.

— Все это только внутреннее восприятие. И сегодня, когда Валя щебетала мне на ухо, какой ты красивый, меня правда задело то, что я не могу увидеть тебя.

— Увидишь еще, — снова прозвучало тихо.

— Не обманывай. Ты ведь перестанешь тут появляться, как только мне сделают операцию.

— А вдруг, не перестану? — спросил Илья серьезно.

Сердечко забилось еще быстрее. Я сглотнула, пытаясь не выдавать свое волнение. Что он сейчас хочет сказать?

— Почему?

Он вздохнул, и, судя по движениям, повернулся ко мне всем телом, укладывая согнутую ногу между нами. Его голова легла на спинку дивана, рядом с моей, и наши лица оказались напротив друг друга. Я ощущала его близко, чувствовала, как едва заметно моей кожи касается его теплое дыхание.

— Наверное, потому что с тобой интересно. Ты острая на язык и в то же время искренняя. В тебе нет наигранности и глупого кокетства. Ты можешь огреть меня ложкой, если я спорю с тобой из-за картошки в супе. У тебя нежные руки и мягкий голос. Твои волосы пахнут новым годом — цитрусом и хвоей. А еще ты красивая, причем без толстого слоя макияжа. У тебя светлые большие глаза и крохотная родинка на нижнем веке. Полные губы, которые выделяются на белом лице нежно-малиновым цветом. Я уверен, что они очень мягкие. Мне нравится, что твоя кожа почти молочного цвета, она выглядит чистой, а под пальцами ощущается как шелк, а еще она не может скрывать румянец на твоих щеках, когда ты смущаешься. Прямо как сейчас…

Он стих, проводя по моей щеке тыльной стороной ладони, а мое сердце уже тарабанит в ушах. Неужели все это обо мне? Я осторожно приподнялась на коленях и нависла над Ильей. Он не шевелился, когда я протянула к нему руку, и замерла, когда ладонью ощутила его мерное дыхание.

— Можно? — спросила, прежде чем коснуться.

Ответа не последовало, я лишь почувствовала едва заметный кивок его головы. И наполнив легкие воздухом, коснулась пальцами его щеки. Если я не могу увидеть, то могу почувствовать. Каждую черточку лица… Его кожа была гладкая и очень теплая, как мне и запомнилось, а ближе к нижней челюсти чуть шершавая от сбритой щетины. Выше под пальцами выделялась острая линия скул. Ресницы на глазах жесткие и, кажется длинные, над ними возвышались широкие линии таких же жестких бровей. Я провела указательным пальцем по твердой линии носа, уловила на ней слабовыраженную дугу и заостренный кончик. Верхняя губа была достаточно узкая, а нижняя гораздо шире, они синхронно приоткрылись под моими пальцами, и я машинально одернула руку. Тут же по воздуху пронеслась его низкая усмешка, и я, упрямо поджав губы, вернулась к своему исследованию. Я хотела его видеть, хотя бы прикосновениями. Уши достаточно аккуратные, не топорщились лопухами, но и не были тесно прижаты к голове. Кожа шеи была такая же шершавая, как и нижняя челюсть, в середине острый бугорок кадыка, а ниже — ворот рубашки под которым скрывалась твердая грудь. Я ощутила под пальцами ее мышцы, и только сейчас поняла, настолько Илья напряжен. Он буквально превратился в камень, а громкое сердце билось в мою ладонь, набирая ритм с каждым ударом. Я вздрогнула, ощутив пальцы Ильи на своей талии, они надавили на меня, вынуждая снова присесть, теперь уже вплотную к нему, а его горящее, учащенное дыхание окутало мое лицо.

— «Посмотрела»? — низко спросил он, обвивая меня руками, словно заключая в капкан.

Я старалась даже не дышать, чувствуя приближение его лица. Все ближе и ближе…

— Д-да… — выдохнула едва слышно.

— Теперь моя очередь, — прозвучало как предупреждение.

— Ты и так меня видишь… — попыталась возразить, но не отстранялась. Я уже чувствовала его губы над своими, и внизу живота что-то вспыхнуло и стянулось узлом.

— А я хочу почувствовать… — легкий шепот скользнул по губам, и в следующий миг я ощутила вкус поцелуя.

Такой яркий и горячий, так топленый мед, неторопливый и уверенный. Его губы, что ощущались под моими пальцами теплыми и твердыми, сейчас казались обжигающими и мягкими. Они двигались медленно, словно изучали, пробовали на вкус, и одновременно с этим пускали искры по всему моему телу. Я невольно обвила его шею руками и ответила. Захватила его нижнюю губу, чувствуя приятную полноту, и задохнулась, когда его рука скользнула по моей спине выше, легла на затылок, фиксируя и подчиняя, а объятие стало крепче и жарче, до приятной дрожи во всем теле.

Поцелуй изменился — Илья больше не изучал, он поглощал меня. Утягивал за собой в водоворот ярких, неизведанных ранее ощущений. Никогда прежде меня так не целовали. Здесь я лишь подчинялась, чувствовала, как