принадлежностями. Когда он начал выкладывать из неё содержимое – простые карандаши и общие 96-листовые тетради в клеточку и в клеёнчатой обложке, я полюбопытствовал, зачем столько много всего этого писчего добра здесь понадобилось. Он тут же объяснил:

– Для полевых дневников. Каждый специалист в маршруте обязан вести полевой дневник по своей специальности. И писать его необходимо только простыми карандашами – для большей сохранности текста, особенно от сырости. И писать надо только на одной стороне каждого листа…

Скептически повертев одну из таких толстых тетрадей в руках, я засомневался, что её в этом случае вряд ли надолго хватит. А он рассмеялся в ответ и сказал:

– А ты попробуй хоть одну из них исписать связным текстом…

Меня эта его реплика почему-то задела, и я выдал:

– Хочешь, я за один месяц заполню её связным текстом?

Он опять усмехнулся и протянул мне руку:

– Спорим!

– На что?

– На бутылку шампанского!

И мы ударили по рукам, а сидевший рядом с нами начальник, с улыбкой наблюдавший за нашим спором, тут же закрепил это пари.

Ровно через месяц я вернул немало удивлённому Михаилу эту тетрадь, исписанную связным текстом от корки до корки. Причём сделал это в присутствии Валентина Павловича.

Писал я обычно вечерами, после работы, когда из нашей коморки ребята уходили в местный клуб в кино и на танцы. Все как-то сразу узнали о нашем споре, и мои соседи старались мне не мешать. Особенно предупредительно ко мне относился Валя Килин, ограждая меня от любых помех. А меня вдруг одолел настоящий творческий азарт, пожалуй, впервые в моей жизни. И я довёл начатое до логического конца. Этот первый мой творческий экспромт, родившийся непонятно как, но в изумительно волнующей радости, я решил привести здесь полностью. Надеюсь, что тот, кто осмелится прочесть этот опус, будет снисходителен к его автору. Как, собственно, и его товарищи по геологической партии № 409 Экспедиции IV района. Он, автор этих строк, очень старался уложиться в оговоренные при заключении пари сроки.

Вот он:

* * *

В. Ф. Холенко

«ДОРОГИ ЖИЗНИ» (Повесть)

Примечание издателя

Сие произведение предлагается вниманию читателей младшего школьного и дошкольного возраста, ибо в противном автор подвергнется безжалостной критике. «О, Боже! – думает он. – Как ни крути, ни верти, всё равно из десятка почитателей найдётся один принципиальный критик, который назовёт сей месячный труд макулатурой». Неведомы пути судьбы, никогда нельзя знать наперёд, что скажет или подумает о тебе, как отнесётся к твоему «труду» искушённый читатель.

Сахалин – Орлово

Июнь – июль 1959 года

Издательство партии № 409

Экспедиции IV района

«На жизнь взгляни разумным оком,

Не так, как прежде ты глядел.

Жизнь – это море.

Плыть желаешь —

Построй корабль из добрых дел…»

Абульхасан Рудаки.

Глава первая

1.

Куда ни кинешь взор, всё сопки и сопки без конца. Раскинулись они причудливыми волнами застывшего сказочного моря, на гребнях и склонах их закипает пышная пена молодой зелени. Издалека она, действительно, казалась пеной, клубящейся и дымящей под жаркими лучами июльского солнца. А лёгкий летний воздух так и струил пряный аромат разомлевших листьев берёз и хвои кедров.

– Красота! – вполголоса выдохнул поражённый увиденным Анатолий.

Его тонкие ноздри раздувались, жадно вдыхая пьянящий лесной воздух, мечтательные чёрные глаза восторженно озирали развернувшуюся картину девственной, нетронутой природы.

– Это просто прелесть, Серёжа! – снова вырвалось у него невольное восклицание. По его красивому и совсем юному лицу блуждала счастливая беспричинная улыбка, какая может родиться лишь у людей неискушённых, открывших вдруг что-то замечательное, из ряда вон выходящее, неподражаемое.

– Ты прав, дружище, – глуховато ответил его спутник, снимая увесистый рюкзак с натруженных плеч.

Они стояли рядом на ребристой вершине водораздельного хребта, от которого змейками разбегались распадки, густо заросшие смешанным лесом. Они впадали в неширокую, утопающую в пышной зелени долину, в которой сквозь непролазные заросли нет-нет да проблескивало ослепительное серебро таёжной речки. По ту сторону долины возвышался новый водораздельный хребет, зубчатый гребень которого таял в голубоватой туманной дымке.

Сергей присел на снятый рюкзак, закурил; его серые задумчивые глаза с тихой грустью смотрели туда, за хребет, в заманчивую и загадочную голубую даль.

На вид ему можно было бы дать лет двадцать пять – тридцать за счёт густой щетины, украшавшей его сухощавое лицо, а, может быть, даже и больше, но пышная русоволосая шевелюра и тёплые серые глаза изрядно молодили его и разбивали в пух и прах это первое впечатление.

Он сидел и молча курил в полной задумчивости, в то время как его впечатлительный семнадцатилетний спутник продолжал восторгаться, украшая свои реплики всевозможными красочными эпитетами.

Из задумчивости Сергея вывел жаркий шёпот Анатолия:

– Смотри, смотри! Сюда смотри! Видишь?

Он указывал рукой вниз, где начинался перед ними распадок. Там, в метрах двадцати по пологому склону, разбрелись редкие дубы вперемешку с кедрами и ёлками, а дальше начинался крутой спуск в распадок, и не было видно ничего, кроме густо сплетённых вершин деревьев.

– Видишь? – не унимался Анатолий.

Но Сергей ничего не видел и непонимающе пожимал плечами.

– Вон, белка на кедре, а внизу бурундук. Видишь? – с досадой прошептал Анатолий, указывая рукой куда-то вниз.

Сергей кивнул головой. Теперь он тоже видел, но не понимал, что же здесь занимательного, и озадаченно глянул на юношу.

– Смотри, что бурундук делает! – горячился Анатолий.

Сергей всмотрелся повнимательней и тихо рассмеялся.

– Вот бессовестный. Недаром зовут лесным воришкой…

По длинной ветви кедра не спеша расхаживала чёрная белка, выгнув дугой жидкий летний хвост, и сбрасывала на землю засушенные ею впрок грибы. В то же время юркий бурундук, воровато оглядываясь, подбирал их и прятал невдалеке под валёжиной.

Белка, видимо, посчитав, что скинула достаточное количество грибов, неторопливо спустилась на землю. Она долго шарила по траве и, ничего не отыскав, присела, озадаченная и изумлённая исчезновением своей пищи. Потом она снова стала метаться и крутиться по траве, но безрезультатно. Белка злобно фыркнула, зацокала и вновь быстро поднялась на кедр. Некоторое время она нервно похаживала по ветви, сердито дёргая раздвоенными губками. Потом она сняла с ветки новый гриб и, бросив его вниз, притихла, внимательно следя за ним. Беспечный бурундук не заставил себя долго ждать. Он тут же вынырнул из-под валёжины и схватил лапками свалившееся с неба лакомство. Белка, воинственно фыркнув, сорвалась с сука и упала прямо на незадачливого воришку.

Ребята покатывались наверху со смеха, наблюдая за расправой. Разозлённая белка безжалостно трепала воришку, а тот, не сопротивляясь, лишь ошалело свистел и пищал. Наконец, изрядно