— Господи, ублюдок, — кто-то подходит к Константину и хлопает его по спине. — Слышал, что ты сбежал и забрал дочь Валенсии? Невероятно, черт возьми.

Константин ударяет парня кулаком, затем тащит меня за собой. Я предполагаю, что, как дочь Валенсии, я, возможно, не самый популярный здесь человек.

Повсюду вокруг нас люди поздравляют его, приветствуют, как будто он солдат, вернувшийся с войны. Это немного внушает благоговейный трепет. Здесь он явно человек высокого положения.

— Мистер Рогов, Петров передает вам свои самые теплые приветствия, — говорит крупный, мускулистый блондин, когда мы подходим к одному из переполненных рингов. — Он занят сегодня вечером, но сказал, что скоро с вами свяжется.

Константин кивает.

— Скажи Петрову, что я бы этого хотел.

Выражение его лица показывает, что это ложь, и не нужно быть специалистом по ракетостроению, чтобы понять, почему. Любой человек, который управляет подобным заведением, безжалостный и беспощадный.

Ну вот я снова выношу суждения, и до сих пор это было действительно дерьмовое решение.

Вдоль одной стены находится бар с большими банками попкорна и пенистого пива, а вдоль другой стены — длинная стойка, где бармены подают напитки.

— Где бойцы? — спросила я. Мне приходится практически кричать, перекрикивая шум толпы.

— Сейчас перерыв между боями. Подожди и увидишь.

Я моргаю, слышу, как в одном углу несколько мужчин и женщин говорят по-русски, а в другом — по-итальянски. Полагаю, что это своего рода место встречи подпольной сети преступников.

Люди приветствуют Константина, кто-то снова хлопает его по спине. Я была бы вся в синяках после таких шлепков по спине, но он только улыбается и здоровается со всеми. Они, кажется, искренне рады его возвращению.

— Так рада видеть, что ты выбрался, — говорит миниатюрная блондинка на смертоносных каблуках. — Я знала, что ты невиновен.

Константин кивает.

— Спасибо.

— Мы рассказали всем, кого знаем, — говорит высокий, худой, но смертоносно выглядящий парень из другого угла. — Распространяем слух о твоей невиновности.

— Единственные, на кого тебе нужно смотреть — это чертовы ирландцы, — говорит здоровенный парень с белым шрамом на подбородке. — Они хотят убивать, брат.

— Я знаю.

— Придется сначала добраться до них, — добавляет кто-то другой. Даже не знаю, кто. — Здесь ты в безопасности.

— Я слышал, Петров не пускал ирландцев.

— Немного. Маккарти разрешен въезд, когда он посещает Штаты.

Константин кивает.

— Конечно.

Похоже, по его мнению, есть хорошие и плохие ирландцы. Так думают все они.

— Я сожалею о том, что случилось с Рокси, — говорит симпатичная рыжеволосая девушка. — Это было ужасно.

— Да, — отвечает Константин. — Виновник заплатит.

Повсюду раздаются утверждения, одобрительные возгласы и согласие со всех сторон.

Мой желудок сжимается.

Если то, что он говорит, верно… что мой отец ответственный за отправку некоторых из таких людей в тюрьму… на самом деле виновен в подставе Константина? Он труп. Ему ни за что не вырваться из кольца подпольных дружинников.

— Вот вы где, босс, — говорит один из людей Константина, догоняя нас. Это Юрий, тот, кто практически вымок в чернилах, тот, кто возненавидел меня с первого взгляда из-за своего брата. Я была в ужасе, когда Константин оставил его охранять меня в клубе, но мне не следовало беспокоиться — его люди кажутся слишком преданными и хорошо обученными. И он ясно дал понять, что никто не должен поднимать на меня руку.

Мгновение спустя к нам присоединяется второй солдат — высокий и темноволосый. Он бросает на меня оценивающий взгляд, его глаза скользят по моему телу в нелепой ярко-розовой футболке.

— О, кузен, — смеется он. — Теперь я понимаю, почему тебе пришлось взять девушку с собой во время побега из тюрьмы…

Константин хмурится, кладя тяжелую руку мне на поясницу. Собственнический жест. Я чувствую себя странно уютно в этой тесной толпе преступников и гангстеров.

— Помолчи, — говорит он своему двоюродному брату. — Я не хочу привлекать к ней внимание.

На лице кузена мелькает раздраженное выражение, но Константин либо не видит этого, либо ему все равно. Его внимание привлек коренастый мужчина в костюме в тонкую полоску с лысой головой, отполированной, как шар для боулинга.

— Понаблюдай за ней минутку, — говорит Константин Юрию.

Не дожидаясь ответа, он проталкивается сквозь толпу, оказываясь перед лысым мужчиной, прежде чем тот успевает убежать. И побег — это именно то, что он намеревался сделать — я наблюдаю, как удивление, тревога и отчаяние мелькают на его лице, прежде чем он сглаживает эти эмоции и приветствует Константина фальшивой улыбкой.

— Вот ты где, мой друг! Не ожидал увидеть тебя на улице, когда каждый полицейский в городе ищет тебя.

— Уверен, что не ожидал, — рычит Константин. — Ты избегал меня, Илья.

— Вовсе нет, друг мой! Но ты знаешь, что сейчас все так щекотливо с ирландцами и…

— Я прекрасно понимаю, насколько все деликатно. И хочу знать, почему. Кто знал о нашей сделке? Кто расспрашивал? Все приходят к тебе, Илья, не смей, блять, скрывать…

— Ты же знаешь, я бы никогда никому и словом не обмолвился о твоих делах…

— Если только цена не была огромной, — рычит Константин.

Я не вижу продолжающихся протестов Ильи, потому что двоюродный брат Константина — Эммануэль, встает передо мной, закрывая обзор. Не помогает и то, что первый матч, по-видимому, начался в соседней комнате — из-за радостных возгласов и воя толпы я больше не могу подслушивать.

— Так ты мозгоправ, — говорит двоюродный брат.

— Да, я психолог, — коротко отвечаю я.

— Тогда проанализируй меня.

— Эммануэль… — предупреждающим тоном говорит Юрий.

Тот игнорирует его, его темные глаза устремлены на мое лицо с равной долей насмешки и вызова. Его лицо раскраснелось, и мне кажется, я вижу крошечную пылинку белого порошка вокруг его ноздрей. Я знаю, что это значит — кокаин в туалете был таким же обычным делом, как обмен тампонами с девочками, среди которых я выросла.

— Психологический анализ — это не секундное дело, — говорю я. — Могут потребоваться годы, чтобы проникнуть в чью-то голову, и это при полном сотрудничестве пациента.

— Забавно, — говорит Эммануэль. — Потому что я могу оценить тебя ровно за пять минут. Наверное, следовало стать психиатром.

— О, правда? — холодно говорю я, пытаясь заглянуть ему через плечо, чтобы увидеть, возвращается ли Константин. Мне не нравится, как близко стоит Эммануэль, и как он злобно ухмыляется, глядя на меня сверху вниз.

— Я вижу избалованную маленькую богатую девочку, — говорит Эммануэль. — Жаль, что тебе не приходится дышать тем же воздухом, что и нам, крестьянам. Что ж, теперь ты в нашем мире, принцесса. И ты на