Выбирать всё равно пришлось что-то одно, и быстро, как раз когда подошла его очередь, а сзади уже напирали новые посетители. Кувалда наугад показал пальцем на какой-то из пирогов, продавщица предложила ещё и чаю. Отказываться майор тоже не стал, быстро расплатился горстью мелочи и отошёл к стойке у окна, держа в руках обжигающе горячий стакан чая и чуть менее обжигающе горячий пирожок. Из стакана поднимался пар, Кувалда осторожно подул на кипяток.

Почему-то такой нехитрый завтрак напомнил Краснославу о давно минувшей юности. Когда Краснослав ещё был зелёным кадетом. В теле Сычёва он, по сути, снова переживал юность, но груз ответственности за всю Вселенную давил и не давал в полной мере почувствовать всю прелесть школьной жизни.

Горячее тесто наполнило его теплом, будто объятия любимой женщины. Пирожок оказался с мясом, которое брызнуло горячим соком прямо Кувалде на пальцы, так, что майор едва не пролил чай на себя. Но Кувалда всё равно жадно сожрал пирог, чувствуя, как наливаются силой мускулы и растекается тепло внутри. После холодной сырой улицы это было как нельзя кстати.

Он допил чай, вернул пустой стакан, поставив его на специальную полочку. Выходить на улицу решительно не хотелось. Кувалда видел, как стекают по окнам прозрачные капли, а по мелким лужам барабанит дождь, который так и не прекращался. Вот только новый револьвер сам себя не купит, и дедушка Мороз ящик оружия под ёлку не принесёт, так что придётся стиснуть зубы и идти на поклон к господину Шмидту, невзирая на промозглый ветер и холодный дождь. Можно было бы взять извозчика, но в такую погоду почти все обычно заняты, и найти свободного было не так-то просто.

Поэтому Краснослав ещё немного погрелся в булочной, а потом спокойно вышел наружу, стараясь не обращать внимания на потоки воды, будто бы всю жизнь прожил под проливными дождями. Идти стало чуть проще, закралось подозрение, что все остальные именно так и делали. Кувалда знал, что если от мороза ёжиться и морщиться, приплясывать и кутаться, замерзаешь быстрее, чем если не обращать внимания. Похоже, с дождём всё работало точно так же.

Вот только в туфлях по-прежнему хлюпала вода, холодные капли мерзко сползали за шиворот, а грязь летела из-под ног и оставалась на брюках мелкими брызгами. Такой Петроград нравился Краснославу гораздо меньше.

Пока он шёл до оружейной лавки, в голову закралась мысль, что по такой погоде любой порох мгновенно отсыреет. Майор с тоской и ностальгией вспомнил безотказные славянорусские лазерганы, способные работать в любых условиях, даже самых экстремальных. А местные примитивные огнестрелы пока оставались капризными и сложными в эксплуатации устройствами, не слишком-то далеко ушедшими от своих древних прототипов с кремневыми замками. Разобрать и собрать стандартный армейский лазерган Кувалда мог за пятнадцать секунд, но из местных материалов нормальный лазерган не сделать. Линзы, батареи и электросхемы здесь ещё не достигли нужного уровня развития, и на местных материалах одна только батарея получилась бы размером с амбар. А электросхема на лампах заняла бы целый Зимний дворец, так что пушка получилась бы чересчур большая.

Поэтому придётся снова пользоваться древними технологиями. В этом всё равно был какой-то своеобразный шарм. Кувалда понимал, что если бы попал хотя бы на двести лет раньше, пришлось бы вовсе пользоваться одними только шпагами и кинжалами, а ошибись подпространственная пушка на пару тысяч лет, то пришлось бы вообще драться бронзовым мечом и ходить в лохмотьях из тигровых шкур. Уж лучше он будет стрелять, хотя бы из архаичного револьвера или винтовки.

Хотя желание «изобрести» оружие помощнее, принести щепотку прогресса в этот отсталый мир, так и маячило где-то на краю сознания. Вот только основной принцип огнестрельного оружия прост, как две копейки, и ничего нового привнести Кувалда не мог. Если даже в Империи Славяноруссов кое-где до сих пор пользовались огнестрелом, через тысячи лет после его изобретения, то и в этом мире Краснослав не мог предложить что-то совершенно новое. Лазер и плазма слишком сложны.

Задумчивый и хмурый Кувалда наконец добрался до оружейной лавки. На этот раз она была открыта, и майор прошёл внутрь, расцветая прямо на глазах от вида запертого в витринах оружия. Причудливые изгибы воронёной стали снова манили его, будто ребёнка, впервые попавшего в магазин игрушек. Краснослав тотчас же забыл обо всём.

Глава 21

Во всём мире будто не осталось никого, только майор Кувалда и бесчисленные образцы винтовок, пистолетов и ружей, запертые под стеклом и будто манившие Краснослава к себе, требующие освободить их, желающие ощутить прикосновение крепких рук на цевье и ласково толкнуть отдачей в плечо.

Народа в магазине сегодня оказалось не так много. Почти никого, только несколько таких же фанатиков бродили между витрин, едва ли не вжимаясь носами в стекло, разглядывая дорогие охотничьи винтовки. Господин Шмидт выкладывал патроны на полку за прилавком, не прекращая следить за каждым из посетителей. Кувалда чувствовал на себе его холодный цепкий взгляд, как у матёрого особиста. Но Шмидт мог смотреть на него сколько угодно, Краснослава это ничуть не волновало, особенно, когда перед глазами столько разных пушек, больших и маленьких.

Он снова приник к стенду с револьверами. Смертоносная красота оружия завораживала, всё хотелось потрогать и опробовать в деле. Кувалда понимал, что каждое из этих устройств может помочь ему в борьбе против рептилий, каждая выпущенная пуля может быть выпущена в голову ящера. И от этого на душе становилось теплее, а желание приобрести весь ассортимент товаров так и свербило внутри. Но на всё денег не хватит. У господина Шмидта в продаже были как обычные заводские экземпляры, серийного производства, так и коллекционные штучные изделия.

Вот, например, помповое ружьё, импортное, прямиком из КША. Механизм простой, но до ужаса эффективный, двенадцатый калибр, пятизарядный магазин. Кувалда был уверен, что из такого дробовика можно снести голову рептилии всего с одного выстрела, и вся его душа жаждала поскорее испробовать этот дробовик в бою, но заоблачный ценник быстро спускал его с небес на землю. А всё из-за узоров на деревянном ложе и прикладе, изображающих скалящегося волка. Жадные американцы (а вслед за ними и господин Шмидт) накручивали чуть ли не триста процентов стоимости ружья за один только узор.

Дробовик звал и манил, тем более, на соседней витрине стоял точно такой же, только без узоров и всех прочих перламутровых пуговиц, в несколько раз дешевле, но с ружьём по городу не походишь и скрытно в кармане не пронесёшь. Соблазн обвешаться