Шрифт:
Закладка:
Практические задания по применению силы начались через пару дней с изучения основ защиты. Преподаватель Мароон Симан рисовал на доске какие-то схемы, демонстрируя, как направлять потоки. Вот только для меня это было филькиной грамотой. В детстве со мной занимались преподаватели, но, так как сил у меня не было совершенно, изучение схем не требовалось. Вот так и вышло, что все с умным видом вглядывались в непонятные для меня чертежи, производили какие-то пассы руками или медитировали с загадочным видом, а я чуть не плакала.
– Почему зависли, студентка Тиррос? – к концу занятия преподаватель разглядел, что мой энтузиазм равен нулю. Я молчала, и мсье Симан подошел к моему столу и склонился над каракулями. – Разве я это нарисовал?
– Как по мне – так именно это, – я тяжело вздохнула.
Преподавателю это не понравилось:
– Выходите в центр зала, будем сверять.
Студенты зашумели. К концу дня уже накатила усталость, поэтому внеплановое развлечение всех обрадовало.
Я взяла лист бумаги со своими схемами и вышла в центр зала. Для практических занятий у нас был большой кабинет, в одной части которого находились столы и доска, а в другой его части – ринг для применения практических знаний, огороженный прозрачными панелями. Студенты подтянули свои столы к панелям, причем все сделали это с помощью магии. Я поморщилась, ощущая себя ничтожеством.
– Итак, – Мароон выставил меня в центре ринга так, чтобы я видела доску и все, что на ней нарисовано. – Давай попробуем выстроить щит согласно моей схеме.
Тут бы мне и признаться, что я ни капли не поняла, что эта схема значит, но было как-то неудобно, да и мсье Симан не задавал вопросов. Он встал рядом со мной, чуть не сбив своим могучим боком, и поднял руки в каком-то непонятном жесте:
– Базовая защитная стойка.
Я постаралась повторить, и преподаватель согласно кивнул. Я приободрилась, ну хоть что-то.
– А теперь высвобождай силу и пускай ее вихревым потоком по дуге.
Я посмотрела на мсье Симана, как на умалишенного:
– Можно я сначала посмотрю, как это делается?
Мароон нахмурился, и я почувствовала, что он едва сдерживает раздражение.
– Я наслышан о тебе, Тиррос. Если ты думаешь, что удастся устраивать выкрутасы на моих занятиях, то глубоко ошибаешься.
– Да я…
– Я все сказал. Высвобождай силу и вихревым потоком по дуге. Быстро!
Ну, быстро так быстро. Как это вихревым потоком да еще и по дуге, мне было неизвестно. Зато силу выпускать я умела.
Загудел воздух, панели прогнулись, не пуская поток магии к зрителям. Я чувствовала, как сила переполняет меня, и душу мою захватывает могущество и безумие от его осознания. Неужели люди, обладающие магией, всегда испытывают такое чувство? Сколько же я потеряла времени, будучи слабой и не понимая своих возможностей.
– Прекрати! – закричал преподаватель, и я почувствовала, что он поглощает магию. Забирает мою мощь! У меня закружилась голова. Я упала на колено и, глядя на мсье Симана снизу вверх, почему-то решила, что он хочет меня убить. Он что-то говорил, наклоняясь ко мне, и поглощал, поглощал, поглощал мою силу! Воздух взревел – я выбросила вперед максимум того, что было в моем теле, и Симан отлетел, сбивая собой панели. Он тут же вскочил и бросил в меня что-то, что я легко отбила. Кто-то закричал. Краем глаза я увидела, что бегут люди, и мое помутненное сознание решило, что бегут ко мне. Сила моя стала видимой: воздух потемнел и завертелся вокруг меня.
– Как вы и хотели, мсье Симан, – я, как мне казалось, мило улыбнулась. – Вихревым потоком и по дуге.
– Не совсем, – преподаватель раскинул руки, и созданный мною вихрь затрещал. Я почувствовала, что сверху на меня что-то давит, и закричала, пытаясь вырваться. Панели от моего крика разлетелись в стороны, но Симан устоял.
– А ну хватит! – рявкнул кто-то рядом, и я с удивлением увидела Радагата Вирраса. Обычно прозрачные глаза проректора стали почти черными, что, наверное, означало крайнее проявление чувств.
Голова моя кружилась все сильнее и сильнее, давление не прекращалось, и я пьяно хихикнула:
– Вы почти на нормального человека похожи, мсье Виррас.
Очнулась я уже в постели, пощупала, одета ли – одета, открыла глаза, увидела чьи-то лица, больше напоминающие белые пятна, и опять зажмурилась.
– Живая, – облегченно выдохнул кто-то. Голос был знакомым, но нашарить имя в своей больной голове не получалось.
– Разумеется, – этого человека я уже идентифицировала – Заррис, декан факультета целителей. – Вы в моей квалификации сомневаетесь?
– Я ее чуть не раздавил, – зашипел Мароон Симан. Теперь-то я уже поняла, кто это.
– Ты на нее сел, что ли?
Я чуть не засмеялась – Мароон Симан действительно достаточно полноват. Достаточно настолько, что если бы он на меня и правда сел, то тратить магию на мое усмирение не пришлось бы.
– Хватит. – Я открыла глаза, когда услышала голос Радагата. И с удивлением обнаружила, что нахожусь совсем не в своей спальне и вряд ли в госпитале, так как кровать была только одна, и та двуспальная. Да и обстановка не располагала к излечению больных – слишком уж шикарно. – Спасибо, Заррис, Мароон. Оставьте нас, пожалуйста, одних.
Я приподнялась, надеясь, что сказано это было и в отношении меня, но голова закружилась, и мне пришлось опять лечь на подушки. Очень уж мягкие, надо сказать, как я вообще могла решить, что нахожусь в академической спальне. Заррис с тревогой взглянул на меня, но комнату покинул, Мароон никакой тревоги не испытывал – бодро последовал за целителем. Стул подлетел к кровати, и Радагат плавно на него опустился. Я повернулась к проректору.
– Как вы себя чувствуете, Лилиана?
– Ляля, – по привычке поправила я. – Голова кружится. Что произошло?
– Ляля, – покатал мое имя на языке проректор. – Мне не нравится, студентка Тиррос, остановимся на Лилиане. Вы помните, что случилось?
Слова Радагата меня зацепили – полным именем меня называл только отец, и его точно так же, как и проректора, совершенно не интересовали мои просьбы называть меня Лялей. Со временем к этому упрямству отца я привыкла, но вот не уверена, что согласна терпеть Радагата. Досада брала свое, и потому я ответила гораздо резче, чем планировала:
– Частично. Я помню, что произошло, но не понимаю, как это вышло…
– Я слушаю вас.
Я открыла рот, на меня волной нахлынули воспоминания, и рот тут же пришлось закрыть. Как можно рационально объяснить мое нападение на преподавателя, которое к тому же видела вся группа? Не то чтобы я переживала о том, что подумает проректор, но не хотелось, чтобы меня признали сумасшедшей. Прислушавшись к себе, я поняла, что ощущение могущества уже исчезло, хотя воспоминания о том, каково это – его испытывать, остались. Но чувствовала я лишь усталость, головокружение, а еще слабые отголоски сожаления.
