– А ты… Почему ты… – захлебываюсь словами. – Глеб, я улетаю. Регистрация скоро заканчивается, да и…

– Вот запрет на выезд, Кара, – он гневно сощуривает глаза и протягивает документ. – Я не даю согласие на вывоз моей дочери из страны. Вы никуда не летите, Кара.

– А где доказательства, что это твоя дочь? Она… Милана только моя, потому что ты вышвырнул меня, как котенка и женился на Ане Фоминой! – захлебываюсь слезами. – Никуда я не поеду, я хочу улететь от тебя подальше. Ненавижу…

– Это взаимно, Каролина. После всего, что ты сделала, но я… Бери ребенка, мы едем домой. Это мое последнее слово.

Глава 26

Глеб.

Убежден, секунда, проведенная в муках, кажется вечностью… А прожитый в страданиях день, годом… Именно так я сейчас ощущаю жизнь… Почти осязаемо чувствую, как бегут проклятые секунды, приближая день ее отъезда. Каролина как наркотик – разъедает душу воспоминаниями и дарит наслаждение. Улыбается, манит, влечет, как свет маяка, но стоит приблизиться – обжигает смертоносным огнем… А я не хочу лезть в ее душу. Требовать объяснений и расспрашивать, как она все эти годы жила. Думал, что не хочу… Поначалу мне казалось, что исполнения нашего договора будет достаточно. Признаюсь честно, Кара превзошла себя – она ни разу не пожаловалась и не попросила «отгул». Послушно приходила все эти дни в мою спальню, сбрасывала с плеч тонкий кружевной пеньюар или позволяла мне нетерпеливо его содрать, открывая взору тяжелые налитые груди, нежные тонкие плечи, подрагивающий животик… Ммм… Сжимаю зубы так, что хрустит челюсть. Мне будет тяжело без нее обходиться, без моей Леры – девчонки, у которой я был первым. Кого изучал с маниакальным постоянством, трогая, лаская и целуя каждую ее клеточку… Я любил ее… Хотел подарить наслаждение и нежность, отдавал ей всего себя без остатка, боясь облажаться или сделать больно… А сейчас с той же маниакальной страстью я хочу избавиться от наваждения. Мы не сможем быть вместе. Никогда. Пожалуй, твердое решение, принятое с таким трудом, облегчает муки. Становится легче дышать и… жить… Я даже нахожу в себе силы сухо с ней попрощаться и пожелать «всего наилучшего». После секса, разумеется. Я трахаю ее быстро и грубовато, не заботясь о ее удовольствии, словно наказывая за что-то… А за что, собственно? Наш договор подошёл к концу, так что Кара может катиться на все четыре стороны…

Утром я просто уезжаю на работу. Пора, наконец, встряхнуться и войти в нужное русло. А она… Пусть валит в свою Америку и оставит меня в покое. Сидя за рабочим столом, я думаю об этих волшебных днях – отдыхе в Загорье, лице ее улыбающейся дочери, нашем побеге из дома охотника-психопата… Перебираю в айфоне сделанные украдкой фотографии. На них Кара играет с Миланой в мяч, а няня томно отдыхает на берегу. Вздрагиваю от резкого, пронзившего тишину кабинета звонка.

– Да, Всеволод Иванович, – отвечаю Свирепому.

– Доброго дня, Глеб. Простите, что беспокою – наверное, вы провожаете Каролину Дмитриевну в аэропорт, а я…

– Я на работе. Могу подъехать, если нужен.

– Буду признателен.

Свирепый странно на меня посматривает. Как на идиота, который не видит ничего дальше своего носа. Его взгляд наводит на мысли, что я чего-то не знаю.

– Всеволод Иванович, почему вы так смотрите?

– Я просто удивился, что вы на работе, а не провожаете… Хм… Простите, это не мое дело. Я вас пригласил говорить о другом – наши преступники Пупков и Федоровский были задержаны по подозрению в краже. Если мы предъявим обвинение в похищении ребенка, им добавят к сроку. Каролина отказалась писать заявление и давать делу ход, что глупо, на мой взгляд. Ну, что же… Она решила бежать в Америку, это ее право, как и молчать о…

– Да о чем бы мне пытаетесь сказать, черт вас дери! – не выдерживаю я. – Я плачу вам деньги за работу! Я, а не Кара. Она попросила меня о помощи и крове, но ваш наниматель я. Почему вы позволяете себе играть в молчанку и не…

– Милана ваша дочь, – выдыхает он, выуживая из нагрудного кармана платок. – Черт, я ведь дал слово молчать. Вы сбили меня с толку, вы…

– Повторите, – выдавливаю хрипло. – А как же Харин?

– Вы отец девочки, а я идиот, раз не сдержал слово… Каролина перестанет мне доверять. Я никогда не подводил раньше своих клиентов, я…

– Вы должны были сразу сказать об этом мне! Это… Черт, сколько времени?

– Половина двенадцатого, – тараторит Свирепый. – Поезжайте скорее и верните свою семью, Глеб Андреевич. Надеюсь, Каролина поймет меня… Господи, как стыдно…

Срываюсь с места и лечу в аэропорт. Брыкалов мчится на большой скорости, лихачит на встречке и подрезает другие машины. Неужели, это правда? Мила моя дочь? А эта маленькая лживая дрянь молчала? Хотела просто уехать и забрать моего ребёнка… Не понимаю, а как же Харин? На тех фотографиях они мило целуются, а Кара… Она уже тогда была беременна? Может, Свирепый солгал? Или Каролина обманула его, пожелав оставить в тайне число своих любовников. Одно я знаю твердо – пока я все не выясню, никуда она не полетит.

Свирепый состряпал мне липовый запрет на выезд – у меня не было времени делать настоящий, но на Кару он производит неизгладимое впечатление. Ее губы дрожат, лицо покрывается красными пятнами, плечи сникают. Попалась, птичка? Никуда тебе не деться от меня, так и знай.

– Брыкалов, забирай чемоданы, – командую я. – Сейчас ты поедешь домой, Кара.

– А если я не хочу, Глеб? Я не твоя пленница, я ненавижу тебя, ты… – сглатывает слезы она. Заламывает руки и прижимает к боку головку Миланы.

– Я сделаю тест ДНК, чтобы удостовериться в том, что Мила моя дочь. А потом решу, как поступить с тобой.

– Кто тебе сказал, как ты узнал?

– Неважно. Накопал и все, – отвечаю, желая прикрыть жопу Свирепого. – Я не позволю девочке жить вдали от меня. Мила? – зову дочку. – Ты хочешь домой? А я… Я твой папа.

– А как же тест ДНК? Тебя обманули, Вяземский. Мила не твоя дочь. Кажется, ты торопишься играть в папочку! – шипит она.

Раскрасневшаяся, маленькая, с горящими глазами, она являет соблазнительное зрелище. Эдакая ведьмочка в деле.

– Разберемся.

– Милана не котенок и не игрушка, слышишь ты?! Сегодня «я твой папа», а завтра «прости, детка, тест показал другое». Оставь нас в покое, Глеб!

– Каролина, тебе не кажется, что мы привлекаем внимание всех посетителей аэропорта? Сейчас ты