Шаровые молнии — само собой, их обсудили тысячу и один раз и продолжали обсуждать, но, кроме шаровых молний, в природе существовали и другие плазмоиды.

— Что такое плазмоид? — вещал с экрана один известный гарадский физик-эксперт, которого я помнил ещё по прежней жизни (он давно был больше медийной личностью, нежели учёным-физиком, и занимался, в сущности, важным делом — популяризировал науку). — Сгусток плазмы, который удерживается собственным магнитным полем. Поле, в свою очередь, индуцируется токами, в плазмоиде протекающими. Чем меньше энергопотери, тем больше время существования плазмоида…

Дело было уже на Цейсане, в медицинском центре, где все мы проходили обследование.

Устроили нас с шиком. Каждому — отдельная комната-палата со всеми удобствами и личный робот-слуга. Плюс неусыпное внимание всего персонала. Временами даже избыточное, как мне показалось.

— Что вы хотите? — вздохнул на моё замечание Салид Айрадо —главный врач медицинского центра Ксарии, живо напомнивший мне начальника кушкинского госпиталя Алиева Ильдара Хамзатовича в молодости (такие же тёмно-карие глаза чуть навыкате, крупный нос и чёрные жёсткие волосы). Даже имена у них были созвучны. Салид — Ильдар.

— На Цейсане живут удивительно здоровые люди. Даже здоровее, чем на Гараде. С чем нам приходится иметь дело? Профилактика, профилактика и ещё раз профилактика. Необходимая вещь, но скучно, согласитесь. Иногда — травмы, обморожения, с которыми средний цейсанец, как вы понимаете, чаще всего справляется сам. Редко — полостные операции по тем или иным показаниям. Про инфекционные заболевания я и вовсе молчу — они попросту исчезли, ушли в область преданий. А тут — вы. Целых семнадцать человек, трое из которых вообще не гарадцы! И каждого нужно самым тщательным образом обследовать, — он даже руки потёр от предвкушения (жест, в равной мере присущий и сулгурдам, и людям. Точно так же, как пожатие плечами и кивок).

— Ну, вы всё-таки особо не увлекайтесь, без фанатизма, ладно? — попросил я. — А то ведь на второй круг пошли, как мне показалось.

— Напрасно вы так думаете, — возразил главврач. — К примеру, мы обнаружили у вас, землян, целый ряд микроорганизмов, потенциально опасных для нас, гарадцев. И это только после первого, можно сказать, довольно поверхностного обследования. Карантин люди не зря придумали, уверен, на Земле вы тоже его применяете в необходимых случаях.

— Конечно, — сказал я. — Но хотелось бы выйти из карантина на свободу хотя бы в обозримом будущем.

— Не волнуйтесь, выйдете, — заверил главврач. — Ещё надоест, обратно запроситесь.

— Почему это? — удивился я.

— Ну как же. Здесь тихо, комфортно, и никто небеспокоит, — пошутил он с самым серьёзным видом. — А там, в большом мире? Все только и ждут момента, чтобы с вами плотно пообщаться. Как же, люди с Земли, братья по крови и по разуму!

Так вот.

У каждого в палате имелся коммуникационный экран, подключённый к компьютеру медицинского центра. Но собирались мы при малейшей возможности всё равно в столовой.

Там и экран больше, и драво вкуснее, и вообще как-то уютнее. Опять же, можно обсудить увиденную новость с товарищем или дать через общественную компьютерную сеть согласованный ответ зрителям, задающим наиболее интересные вопросы.

В тот раз, когда мы поймали выступление гарадского физика-эксперта, нас в столовой было четверо: Быковский, Сернан, Малыш и я. Три землянина и один юпитерианец.

— Токи в плазмоидах разного напряжения, температура плазмы тоже разная, а посему не все плазмоиды видны невооружённым глазом, как те же шаровые молнии, — продолжал вещать физик-эксперт. — Конечно, если вы перейдёте в орно, то сможете их увидеть в инфракрасном или ультрафиолетовом диапазоне. Возникают плазмоиды чаще всего в районе тектонических разломов и достигают размеров в десятки метров….

— О каких-то совсем уж очевидных вещах он говорит, — зевнул Юджин Сернан. — Тектонические разломы, плазма, токи, магнитные поля… Это даже мне известно. Как могли плазмоиды на Юпитере эволюционировать до разумных существ, вот в чём вопрос!

— Ты будешь смеяться, — сказал Валерий Фёдорович, но я знаю человека, который на полном серьёзе считает, что шаровые молнии, равно как и другие плазмоиды у нас, на Земле, разумны. Он их изучает. Есть у нас под Волгоградом такая Медведицкая гряда, как раз на тектоническом разломе расположена. Там, говорят, много всяких аномальных явлений происходит. В том числе и плазмоиды являются регулярно.

— Волгоград — это бывший Сталинград? — уточнил Юджин.

— Он самый. А до этого Царицын.

— Особое место для вас, русских, если я правильно понимаю. Священное.

— Так и есть, — подтвердил Быковский. — Но при чём здесь это?

— Просто вспомнил. Мне отец рассказывал, как они во время войны слушали радио и переживали за вас в Сталинграде — выдержите вы этот страшный удар немцев или нет. Выдержали. И крепко ударили в ответ. Что до твоего знакомого… Мало ли сумасшедших? У нас, в Штатах, их тоже хватает.

— Забавно, — заметил я. — Ещё не так давно сумасшедшими считали всех, кто верит в инопланетян. Не до такой степени, чтобы отправлять их в психиатрические лечебницы, но тем не менее. И что теперь?

— Ты что же, хочешь сказать, что все плазмоиды и впрямь разумны⁈ — разгорячился Сернан.

— Откуда мы не знаем, что кит есть не огромных масштабов бактерия? — спросил я.

Быковский расхохотался.

— Издеваешься, да? — догадался Юджин. — А ещё русский. И с этим молодым человеком мы преодолели двести тридцать девять световых лет!

— Ни в коем случае, — заверил я. — Просто вспомнил маму одного своего друга детства. Роза Соломоновна её зовут. Как-то при ней зашёл разговор о том, чем питаются киты. Роза Соломоновна настаивала на рыбе, вероятно путая китов с кашалотами. Я сказал, что киты питаются планктоном. «Что такое планктон?» — спросила Роза Соломоновна. Я принялся объяснять. Мол, это такие мелкие рачки, икринки, личинки, простейшие и даже бактерии. На слове «бактерии» Роза Соломоновна меня перебила и выдала эту историческую фразу про кита, которую я запомнил на всю жизнь.

— Какая интересная женщина! — восхитился Юджин.

— Ты даже не представляешь, насколько, — сказал я. — Но что-то в её словах есть, согласись. Откуда мы не знаем? И так далее.

— Философия, — махнул рукой Сернан. — Это всё философия. Любой вопрос можно перевести в философскую плоскость и рассуждать о нём до полного заворота мозгов. А мне конкретно интересно. Как