С помощью пиратской карты мистер Фриггс сумел проложить курс к буровой вышке. Но без компаса Уоррену приходилось просиживать ночь напролет на крыше и следить по звездам, не сбились ли они с курса. Налетевший с запада штормовой ветер так и норовил развернуть плавучий отель. Через переговорное устройство Уоррен общался с Капитаном Полуседая Борода и подправлял курс всякий раз, когда отель отклонялся от заданного маршрута.

Мальчик плотно завернулся в одеяло. Хорошо, что «воронье гнездо» глубокое, его борта защищали от порывов ветра. При свете мигающего фонаря Уоррен перечитывал том «Жак Ржавые Боты и коварные кокосы». Его кумир успел сразиться с командой морских ведьм верхом на акулах, вступил в артиллерийскую перестрелку с контрабандистами, везущими партию банджо, и, самое ужасное, страдал от жуткого мороза — все это ради того, чтобы доставить некоему загадочному богачу полный трюм вопящих, одержимых бесами кокосовых орехов. Несмотря на столь занимательный сюжет, веки Уоррена уже смыкались. Час был поздний.

Как раз в тот момент, когда он почти задремал, чердачный люк заскрипел и разбудил его. Уоррен перегнулся через край «вороньего гнезда».

Там, на палубе, появилась Бонни, в кои-то веки без попугая (оно и к лучшему, попугай надоедлив). Девочка принялась расхаживать взад-вперед, задумчиво потирая подбородок. Что она задумала?

— Бонни! — окликнул Уоррен. — Что ты тут делаешь?

Бонни взвизгнула и подскочила на месте. Потом подняла глаза на Уоррена и нахмурилась.

— Подглядывать некрасиво!

— Прости, я не собирался. Просто у тебя вид немного удрученный.

— Ничего не удрученный. Всего лишь вышла подышать свежим воздухом.

— Ужасно ветрено. Полезай ко мне в «воронье гнездо», — предложил Уоррен. — Буду рад компании.

Бонни заколебалась, потом быстро кивнула и полезла вверх по шесту. Запрыгнув в корзину, она оценивающе огляделась по сторонам.

— Неплохо, — одобрила она.

— Сам построил, — похвастался Уоррен.

— Хм. — Вот и весь был ее ответ.

— Укройся одеялом. — Уоррен отвернул край своего кокона.

С минуту Бонни мрачно взирала на него, потом все же накинула одеяло себе на колени.

— Ты, наверное, устал, — сказала она. — Давай сменю тебя? Послежу, чтобы мы не отклонились от курса.

Уоррену припомнились подозрения Петулы, и стало стыдно за то, что он чуть было в них не поверил. Конечно же, Бонни пытается помочь.

— Спасибо, но я уже вполне проснулся, — сказал он. — И я хотел поговорить с тобой.

— О чем? — насторожилась Бонни.

— Ну я хотел лучше тебя узнать.

— Нечего особо узнавать, — проворчала Бонни. — Ты увел моих пиратов, и вот я тут.

— Не уводил я! — запротестовал Уоррен.

— Шучу! — пренебрежительно фыркнула Бонни. — Очень уж ты легковерный!

В голове Уоррена эхом прозвучал голос Петулы: «Очень уж ты доверчивый».

— Извини, — сказал Уоррен. — Многовато неприятностей в последнее время. И всякие странные вещи происходят в отеле. Мне начинает казаться, будто все против меня.

Он внимательно следил за реакцией Бонни. На ее лице промелькнула улыбка, и девочка спросила:

— Ты имеешь в виду ПРОКЛЯТИЕ?

— Ну да, что-то в этом роде.

— Тебе ведь стукнуло тринадцать, — как о чем-то само собой разумеющемся сказала Бонни. — А ты еще и тринадцатый Уоррен. Двойное проклятие.

— Да уж, — продолжала она. — Не хотела бы я угодить в такой переплет. Хорошо, что мне еще пара лет осталась до тринадцати. И я не собираюсь становиться жертвой проклятия! Как-нибудь да вывернусь!

— Как ты думаешь, что мне сделать, чтобы уйти от проклятия? — спросил Уоррен.

— На твоем месте я бы прекратила носиться по морям в поисках своего приятеля. Чем больше ты путешествуешь под проклятием, тем больше может случиться бед.

— Не могу же я бросить Скетчи! — возмутился Уоррен.

— Но можешь дождаться, пока тебе исполнится четырнадцать. Проклятие закончится. И все станет гораздо проще.

— Целый год ждать…

— Я всего лишь пытаюсь помочь, — надулась Бонни. — Вот и говорю тебе: будешь упорствовать, станет еще хуже. И еще хуже.

Уоррен обдумал совет Бонни и сказал:

— Ты дорожишь кем-нибудь настолько, что и проклятия не побоишься, лишь бы помочь другу?

— Нет, с какой стати? — ответила Бонни. — Мною тоже никто особо не дорожит.

Ее слова глубоко огорчили Уоррена.

— Не может быть! — возразил он. — Твои пираты явно тебя любят.

— Ага, любят! Так любят, что готовы были бросить меня в «Тихой Гавани» и удрать.

В глазах Бонни заблестели слезы. Уоррен рад был бы ей сказать, что насчет пиратов она ошибается, но он знал, что сказанное Бонни — правда, и это еще больше его огорчало.