— Ой, земляника! — только и могла сказать о-Тиё.

Вдруг смотрит она: старик куда-то пропал, стоят кругом одни деревья.

— Так вот он кто! Бог-хранитель этой горы! Вот кто спас меня!

Сложила о-Тиё молитвенно руки и низко поклонилась. Потом набрала полную корзину земляники и побежала домой.

— Как, ты и впрямь нашла землянику? — ахнула мачеха. Думала она, что ненавистной падчерицы уже в живых нет.

Обрадовалась о-Хана, села у самого очага и давай класть ягоду за ягодой в рот, приговаривая:

— Ах, вкусно! Во рту тает!

— Ну-ка, ну-ка, и мне дай!

Попробовала мачеха и языком причмокнула. А падчерице ни одной ягодки не дали.

О-Тиё и не подумала обижаться, не привыкла она к лаком; ствам. Сморил ее сон. Прикорнула она у очага и дремлет.

Вдруг мачеха подбежала к ней, громко топая ногами, и закричала в самое ухо:

— О-Тиё, о-Тиё!

Встряхнула она девочку за плечо.

— Эй ты, слушай, о-Хана не хочет больше красных ягод, хочет лиловых, ступай живо в горы, собери лиловой земляники.

Испугалась о-Тиё.

— Но, матушка, ведь уже ночь на дворе, а лиловой земляники, поди, и на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.

— Что ты говоришь такое? Ты ведь старшая сестра, должна все давать своей младшей сестренке, что та ни попросит. Нашла же ты красные ягоды, найдешь и лиловые. А не то и домой не приходи!

Вытолкнула она падчерицу из дому без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.

Побрела о-Тиё в горы. Сделает один шаг, остановится, сделает другой, остановится и заплачет-заплачет. А в горах напало много свежего снега. Уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?

Кругом все темней становилось. Вдруг где-то волки завыли. Задрожала всем телом о-Тиё, ухватилась за дерево.

— О-Тиё! — послышался вдруг тихий зов, и откуда ни возьмись появился перед ней знакомый дед с белой бородой.

— Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? Вкусная была? — ласково спросил ее старик.

Поглядела ему в лицо о-Тиё и вдруг заплакала в голос, так ей горько стало:

— Матушка велела на этот раз принести лиловой земляники.

Покраснел старик от гнева, глаза у него сверкнули страшным блеском.

— Пожалел я тебя, оттого и послал ей красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну, хорошо же, я проучу ее! Ступай за мной!

Старик пошел вперед большими шагами. Быстро, как ветер, спустился он на дно глубокой долины, а девочка за ним бежит, еле поспевает.

— Смотри, о-Тиё, вот лиловая земляника!

Взглянула о-Тиё и глазам не верит! Весь снег вокруг светится лиловыми огоньками. Повсюду рассыпана крупная, красивая, налитая соком лиловая земляника;.

Боязливо сорвала о-Тиё одну-две ягодки. Даже на дне корзины светились ягоды лиловым блеском.

Набрала о-Тиё полную корзину и пустилась со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновенье оказались далеко позади, а перед ней, словно из-под земли, родной дом вырос.

Держит о-Тиё перед собой корзинку обеими руками, будто что-то страшное, и громко зовет:

— Отвори, матушка, я нашла лиловую землянику.

— Как! Лиловую землянику! — ахнула мачеха.

Думала она, падчерицу волки съели. И что же!

О-Тиё не только вернулась живая-здоровая, но и земляники принесла, какой на свете не бывает. Неохотно отперла мачеха дверь, взглянула, и у нее даже голос перехватило! Насилу-то вымолвила:

— Ах, лиловая земляника!

О-Хана давай совать ягоды в рот:

— Ах, вкусно! Язык можно проглотить. Попробуй, мама, скорее; таких вкусных ягод, верно, даже боги не едят.

И давай набивать себе рот.

О-Тиё начала было отговаривать сестру с мачехой:

— Матушка, сестрица, уж слишком эти ягоды красивы. Так и светятся! Не ешьте их…

Но о-Хана злобно крикнула:

— Наелась, верно, потихоньку в горах до отвала, да мало тебе, хочешь сама все доесть. Нашла дурочек!

Послушала мачеха свою дочку, выгнала падчерицу из комнаты и ни одной ягодки попробовать ей не дала.

Но не успели мачеха и о-Хана доесть ягоды, как сами стали лиловыми-лиловыми и к утру обе умерли.

Со временем вышла о-Тиё замуж, и родились у нее дети. Много собирали они в горах красных, спелых ягод, но в зимнюю пору земляники под снегом никто больше не находил.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Отчего в море вода солона

⠀⠀ ⠀⠀

В старину, в далекую старину, жили на свете два брата. Старший был богат, а младший беден. Вот как-то раз под Новый год пошел бедный брат к богатому попросить в долг мерку риса.

Ничего не дал ему богатый брат, наговорил много обидных слов и прогнал. Что делать? Побрел младший брат домой ни с чем. Вдруг повстречался ему на горной тропинке старик с белыми, как снег, волосами.

— Куда идешь? — спрашивает у него старик.

— Да вот сегодня канун Нового года, а у меня в доме даже горсточки риса нет, чтобы поднести в дар богу — подателю новогоднего счастья. Понапрасну только ходил я к своему брату, не дал он мне ничего. Иду домой с пустыми руками.

— Ну, если так, я тебе помогу. Возьми этот ма́ндзю[41] и ступай к лесной кумирне. Есть за ней пещера. В той пещере карлики живут. Станут они у тебя мандзю просить, будут сулить за него горы золота, но ты не бери. Скажи, что сменяешь мандзю только на ручную мельницу[42].

С этими словами дал старик бедному брату маленький пирожок — мандзю.

Пошел бедный брат к лесной кумирне. В самом деле, за ней пещера в горе видна.

Суетится возле нее множество крошечных человечков. «Что они там делают?!» — подумал он. Глядит, а они, спотыкаясь и падая, всей гурьбой одну тоненькую камышинку — тащат.

— Стойте, я подсоблю, — говорит бедный брат. Взял он камышинку и отнес к пещере. Вдруг у него под ногами словно комар запищал:

— Помогите, разбой! Человека убили!

Удивился бедный брат, глянул себе под ноги.

Видит: чуть не задавил он одного карлика. Попал карлик между подставками сандалии, бьется, кричит, зовет на помощь. Нагнулся поскорее бедный брат и осторожно, двумя пальцами вытащил карлика.

А тот пищит:

— Ну и силен же ты, великан! На что я тяжел, а ты меня, как пушинку, поднял.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Тут заметил он в руке у бедного брата